Тайны Елисейского дворца

Первое, что сделал оскорбленный муж, войдя к жене, – запер дверь на два оборота, потом подошел к кровати, где продолжала лежать Лаура, остановился и, молча, пристально стал смотреть на нее, отчего ей сделалось еще тревожнее. Жюно протянул ей листок бумаги, который держал в руке.

– Я пришел сообщить вам мое последнее решение, – проговорил он. – Прочитайте вот это, но сначала протяните мне вашу левую руку.

Лаура машинально повиновалась и тут же вскрикнула от боли. Жюно грубо сорвал у нее с пальца золотое кольцо с секретом, украшенное маленьким цветочком, который носит название «незабудка». Под цветочком пряталась дата того дня, когда Лаура встретила Меттерниха в гроте.

– Вы смеете носить подтверждение вашего позора?! Смеете подавать мне эту руку? – в ярости спрашивал Жюно. – Впрочем, оставим! Читайте!

Лаура послушно взялась за чтение, хотя слезы вновь потекли у нее из глаз.

«Князь![45]

Вы поселили отчаяние в груди человека, который никогда не наносил Вам ни оскорбления, ни бесчестья. Он хотел бы узнать причину. Я буду в Маенсе 15 февраля. Как оскорбленный я имею право выбора оружия, но даю Вам право приехать с саблей или пистолетом. Любое оружие хорошо, если может убить одного из нас.

Отсылаю Вам залоги, данные Вам той, которую Вы потеряли. Вы видите, что я знаю все, и отрицание будет только потерей времени и трусостью с Вашей стороны, свидетельствуя о желании избежать встречи, которая лишь одна способна избавить меня от страданий, которыми я мучаюсь со вчерашнего дня.

Имею честь оставаться…»

И вот на этот раз в Лауре очнулся ее характер. Она вскочила с кровати, разорвала письмо в мелкие клочки и бросила их в огонь. Жюно с яростью воскликнул:

– Да как ты посмела, несчастная?! Зачем?!

– А зачем вы нарушаете свое слово? На этом самом месте этой ночью вы поклялись завесить пеленой забвения прошлое! Мой долг был мне дорог. Ему я следовала не один год, принося себя в жертву счастью, которое вы искали на стороне, пренебрегая своим. А сегодня вы смеете меня упрекать? Вы, который виновней меня во сто раз? Молчите! – возвысила она голос, не в силах больше удерживать гнев и забыв, что силы их не равны.

Жюно, молча сжав кулаки, продолжал ее слушать. Когда Лаура кончила, он сжал ее руку так, что ногти его вошли ей в кожу, сдернул с кровати к своим ногам.

– Ты кончила свои подлые речи?! Ты смеешь равнять мою беспечность со своим преступлением?! Считаешь, что это одно и то же?

Лицо его исказило безумие, и Лаура вновь испугалась. Ей удалось вывернуться и отбежать к креслу возле камина. Там она приготовилась принять все и уже не думала защищаться. Утешительнее всего была для нее мысль, что Жюно убьет ее, и ей показалось, что ничего другого она не хочет. Только достойно встретить конец, молясь о детях…

Но Жюно думал о чем-то своем, расхаживая взад и вперед по комнате. Наконец он остановился напротив нее.

– У вас есть еще что-нибудь от него? – спросил он.

Лаура отрицательно покачала головой, и тогда он прибавил:

– Бояться нечего! Я вам все верну в самом скором времени, но в его крови, что сделает залоги еще драгоценнее.

– Господи боже мой! Да как вы можете даже помышлять о поединке? Вы, что, забыли о своих детях, о матери? Ваша жизнь свелась к сумасшествию страсти? Опомнитесь, Александр! Вспомните о своих бесчисленных пассиях!

И снова в приступе ярости он хватает ее и бросает на пол. Смотрит, наклонившись молча, поднимает и вновь отшвыривает.

– Ты боишься не за меня! Ты не страшишься, что этот человек причинит мне вред, ты боишься, что я убью его! Ты за него боишься, презренная!

Он наклонился, намотал на руку ее длинные распустившиеся волосы, рванул и опустил ее уже почти без чувств в кресло. С дьявольской злобой в голосе Жюно прошипел:

– Прокляни его! Наложи на него проклятие! Скажи, что ненавидишь его!

Гнев вновь перехватил Лауре горло, и она ответила:

– Никогда!

А затем испустила душераздирающий крик. Жюно ударил ее в левую грудь чем-то острым, острие было невелико, вошло неглубоко, но распороло кожу, и показалась кровь. Жюно ударил еще раз и еще. Лаура приготовилась к смерти, но пока еще не потеряла даже сознания и продолжала кричать все громче и громче – ей было больно, она надеялась, что кто-то придет ей на помощь.

– Замолчи! – проревел Жюно, схватив ее за плечи, готовый изломать огромными ручищами.

Кровь текла, но Лаура чувствовала, что раны не смертельны. Она вспомнила о золотых острых ножничках, которые оставила накануне на камине. Вот они-то и сыграли роль кинжала для Жюно… Жюно смотрел на свою жертву сумасшедшими глазами, и по рукам у него текла кровь. Он схватил подушку, бросился на жену и стал душить ее. Лаура про себя попрощалась с жизнью, шепотом произнесла имена детей, еще тише имя Клемента. Она закрыла глаза, чтобы забыть искаженное яростью лицо Жюно. И вот уже у нее из горла рвется предсмертное хрипение. Она… Но муж вдруг ослабил хватку, отпустил ее и, повалившись в кресло, простонал:

– Нет, на такое я не способен…