Тайны этого мужчины

Рассвет едва брезжит, а значит, еще очень рано, и Джесси не проснется часов до пяти. Мозг мгновенно пробуждается, и я приступаю к кропотливой работе — освободиться от его тела, не побеспокоив.

Это трудно. Кажется, во сне он обнимает меня так же крепко, как и наяву.

Осторожно от него отодвигаюсь, замирая и напрягаясь всякий раз, как он ворочается или вздыхает во сне. Сгруппировавшись всем телом, продвигаюсь к краю кровати. Ступив ногами на пол, наконец-то выдыхаю, столь долго сдерживаемый воздух, и смотрю на своего красавца с двухдневной щетиной. Мне хочется обратно запрыгнуть к нему в постель, но я сопротивляюсь. Мой план побуждает меня оставить его мирно спящим, и я тихо роюсь в сумочке в поисках телефона.

Уже пять часов. Черт! Ладно, я должна поторопиться, иначе он скоро проснется и погонит меня на улицы Лондона на один из своих мучительных марафонов. Словно обнаженный грабитель, крадусь по спальне, забираю свой тайник из деревянного сундука и вытаскиваю его содержимое. Пакет шуршит, и я стискиваю зубы, застывая на месте, услышав, как он со стоном перекатывается на спину.

Я стою, как истукан, пока не убеждаюсь, что он не двигается, а потом направляюсь к кровати, тихо ступая по толстому ворсу ковра.

Ну, ладно, мистер Уорд!

Осторожно беру его за запястье и аккуратно завожу за голову к деревянной спинке кровати. Приходится попотеть. Рука у него тяжелая. Мне удается привести ее в нужное положение, надеть наручник на запястье и пристегнуть его к одной из деревянных перекладин изголовья. Встав в сторонке, восхищаюсь своей работой, чувствуя себя довольной. Даже если он сейчас проснется, то никуда не денется.

Взяв второй комплект наручников, обхожу кровать с другой стороны. Мне приходится встать на колени на матрас, чтобы дотянуться до его руки, но теперь, когда, по крайней мере, одна его рука пристегнута, я не так беспокоюсь о том, что разбужу его, хотя все получится лучше, если он не сможет до меня дотронуться.

Я осторожно поднимаю над головой его раненную руку и застегиваю на запястье второй наручник. Рука выглядит намного лучше, но я понимаю, если он начнет дергаться, то может ее повредить.

С самодовольным видом отступаю. Все оказалось намного проще, чем я думала, и он по-прежнему в отключке. Практически пританцовывая, возвращаюсь к пакету и заканчиваю приготовления, после чего надеваю потрясающий комплект черного кружевного белья, которое я приобрела в последнюю минуту.

О, боже, он сойдет с ума. Возвращаюсь к своему распростертому, закованному, обнаженному богу и взбираюсь на кровать, чтобы оседлать его бедра. Он шевелится, и я смеюсь про себя, чувствуя, как он начинает подо мной твердеть.

Терпеливо сижу и жду.

Вскоре его прекрасные ресницы трепещут, веки подрагивают. Открыв глаза, он сразу же находит мои, его утренняя эрекция теперь в полной готовности.

— Привет, детка, — хрипит он, прищуриваясь и фокусируя взгляд.

Я оглядываю его торс, от заведенных кверху рук его мускулы напряжены и четко вырисовываются.

— Привет.

Я широко улыбаюсь и внимательно наблюдаю, как он приходит в себя, а затем двигает руками, лязгая металлом о деревянное изголовье. Резкий рывок запястий заставляет его широко распахнуть глаза, и я задерживаю дыхание, наблюдая за его сонным лицом, когда он хмурится и задирает кверху голову.

Он снова трясет руками.

— Какого хрена? — Его голос все еще хриплый. Он переводит взгляд на меня. Глаза широко распахнуты и полны шока. — Ава, какого хрена я прикован наручниками к кровати?

Я борюсь с улыбкой.

— Джесси, я решила привнести в наши отношения новую разновидность траха, — спокойно констатирую я.

— Язык!

Он снова гремит наручниками и смотрит на свои скованные руки. Когда он опять поворачивается ко мне, я вижу, как на его красивом лице расцветает понимание.

— Это не мои наручники, — осторожно говорит он.

— Нет, и тут две пары. Уверена, ты заметил. — Не могу поверить, насколько спокойно звучит мой голос. На самом деле все наоборот. — Итак, как я уже сказала, я придумала новый вид траха, и угадай, что? — спрашиваю с легким волнением в голосе. Я испытываю удачу.

На этот раз он не усмехается. Вместо этого он нервно выгибает бровь.

— Что?

Ох, как же мне хочется его обнять.

— Я мечтала об этом только с тобой. — Я дразняще вращаю бедрами, и его грудь расширяется, челюсти напрягаются. — Я люблю тебя.

— О, черт возьми, — стонет он.

Положив руки ему на грудь, наклоняюсь к его лицу. Он наблюдает за моим приближением, глаза мерцают в предвкушении, а из приоткрытых губ вырываются короткие вздохи.

— Сколько тебе лет? — бормочу, слегка касаясь губами его губ.

Он поднимает голову, чтобы наш контакт был полным, но я отстраняюсь. Он хмурится и снова опускает голову.

— Тридцать три, — выдыхает он, а потом стонет в отчаянии, когда я снова вращаю бедрами.

Спустившись губами к его шее, укусами прокладываю себе путь к его уху, облизывая и лаская.

— Скажи мне правду, — шепчу, а потом нежно кусаю его за мочку.

Его щеки раздуваются.

— Срань господня! Ава, я не скажу тебе, сколько мне лет.

Я приподнимаюсь с его груди и качаю головой.

— Почему?