Тайны этого мужчины

Жду, когда он рванется вперед, но этого не происходит. Он сопротивляется. Я чувствую, как от нашего контакта его напряжение просачивается в меня; вижу, как его бедра передо мной слегка дрожат. Избавляю его от страданий и беру член глубоко в рот, пока он не упирается мне в горло. На языке он словно бархат. Джесси издает сдавленный рык, я отстраняюсь, медленно опускаюсь на колени и снова беру его. На этот раз его бедра устремляются вперед, и, когда я прижимаюсь головой к стене, отступать некуда. Он перемещает руки мне на затылок, обхватывает меня, и с криком двигается вперед, запрокидывает голову и целеустремленно входит и выходит из моего рта.

Я помню, что нужно расслабиться, мой рвотный рефлекс изо всех сил старается не жаловаться. Позволяю рукам скользнуть по его бедрам на поиски упругой задницы, а затем вонзаю ногти в загорелую плоть.

— Сильнее! — Его голос суровый, наполнен плотским желанием. Я впиваюсь сильнее. — Ох, блядь. — Он продолжает двигаться, и я знаю, что он близко. Отрываю одну руку от его ягодицы и просовываю между его бедер, стискивая в кулак яйца. Это его погибель.

— Срань господня! — кричит он, обхватывая основание члена. — Продолжай и открой рот. — Он сверлит меня глазами.

Делаю, что мне говорят, крепко сжимая тяжелые мешочки, и открываю рот, поддерживая наш зрительный контакт. Он двигает кулаком взад и вперед, мышцы на его шее вздуваются, и с приглушенным криком опускает широкую головку члена на мою нижнюю губу и выпускает в меня горячую белую жидкость, которая ударяет в заднюю часть горла и орошает рот. Я импульсивно сглатываю.

Его движения замедляются, и я ослабляю тиски на его мошонке, двигаю ладонью вверх между его бедер, пока не встречаюсь с его рукой, совершающей медленные ласки. Сжимаю руку вокруг его кулака, и мы вместе довершаем начатое, пока я упиваюсь солоноватым эликсиром, изливающимся в мой рот.

— Хочу так каждый день до конца своей жизни. — Его лицо невозмутимо, голос смертельно серьезен, и я надеюсь, что он имеет в виду меня. — С тобой, — добавляет он, словно читая мои мысли.

Я улыбаюсь и возвращаю свое внимание к его стальной длине, которая все еще сжата в наших руках. Я кружу по ней языком и облизываю, убеждаясь, что собрала все до последней капельки, а затем нежно целую самый кончик.

Он разгибает пальцы, и я отпускаю его.

— Иди сюда. — Наклонившись, он прижимает меня к своей груди. — Я люблю тебя и твой порочный ротик, — тихо говорит он, касаясь носом моего носа.

— Знаю, что любишь. — Тянусь к его члену, заправляя его обратно в брюки и застегивая их.

Он позволяет мне закончить, а затем хватает за руку, вытаскивая из лифта к двери пентхауса.

— Ты впустую потратила время. Брюки исчезнут, как только я заведу тебя внутрь.

Он впускает нас, и мне в ноздри проникает прекрасный аромат.

— Ой, ужин! — Я совершенно о нем забыла. Слава богу, я выключила духовку, иначе мы могли бы вернуться к пожарным машинам и еще большим счетам за ущерб.

Он ведет меня на кухню и отпускает руку, чтобы взять прихватку. Достает пересушенную лазанью и бросает ее в сторону, качая головой.

— Я нанимаю экономку и кухарку, а ты все равно умудряешься сжечь ужин. — Он смотрит на меня, приподняв бровь.

Из-за нашей ссоры и последующей миротворческой операции я забыла о бедной женщине, с которой была так непростительно груба. Мне придется с ней помириться. Она, наверное, думает, что я полная стерва.

— А она вернется? — спрашиваю виновато.

Он смеется.

— Надеюсь. — Он тычет пальцем в хрустящую корочку лазаньи. — У Кэти очень вкусная лазанья. — Снова переводит взгляд на меня. — Похоже, придется мне поискать что-нибудь еще, чтобы съесть.

Он отодвигает от себя лазанью и медленно движется ко мне, голодные зеленые глаза полны обещания и удовольствия. Приближаясь ко мне, он не замедляет шаг. Подхватывает меня на руки и, крепко прижав к груди, продолжает идти. Потянувшись к нему и пропускаю сквозь пальцы мягкую, растрепанную копну волос и хмурюсь, когда он обходит лестницу, направляясь на террасу.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, провожая взглядом лестницу.

— Трах на свежем воздухе. — Он прижимается к моим губам. — Сегодня хороший вечер. Давай не будем тратить его впустую.

Он несет меня на террасу по известняковым плитам к приподнятому шезлонгу, звуки ночного Лондона отчетливо слышны в прохладном вечернем воздухе. Я встаю на пол, и он начинает расстегивать мою блузку — большие пальцы сражаются с крошечными золотистыми пуговицами, на лбу появляется сосредоточенная хмурая морщинка. Я тянусь к его брюкам и принимаюсь за ремень и ширинку. Затем, начиная с подола рубашки, медленно расстегиваю каждую пуговицу, пока тепло его восхитительной груди не оказывается под моими ладонями. Вожу по соскам большими пальцами, пока он добирается до последней пуговицы на блузке, прежде чем перейти к брюкам.

— Красуешься, — бормочет он, целуя меня в губы, и принимается наощупь искать застежку на моих брюках. Это жестоко, но я его не прерываю. Он ощупывает перед, затем перемещает руки назад, и когда ему снова не везет, рычит. — Где молния? — стонет он у моих губ.