Тайны французской революции

– Ты видишь эту кружку с «Божанси», это тебе. Теперь, возьми другую пустую кружку и наполни ее до верха «Тавелем», это будет мне.

– Если вы требуете, пусть будет так! – сказал гигант, направляясь к бочке с «Тавелем».

По дороге ему пришла в голову прекрасная мысль: «А что, если я опорожню в его кружку одну из моих скляночек… дело быстрей пойдет на лад». Наполняя кружку до верха, он незаметно выливал в вино наркотик.

– Вот, – сказал он, поднося Ивону «Тавель».

– Хорошо, теперь у каждого своя кружка, и залпом глотай вино, – скомандовал Бералек.

– Как? Разом всю кружку?

– Ты трусишь?

– Вот мой ответ, – сказал Лебик поднося к губам «Божанси».

Глотая, гигант взглядом следил за пьющим противником, и думал: «Залпом кружку! Ну так долговязый грохнется через десять минут: я ему влил порядочную дозу». И он тянул да потягивал винцо, смеясь в душе над незадачливым соперником. «Сонного… нечего его и убивать, – думал он. – Оставлю гражданке ее возлюбленного, это будет наш прощальный подарок».

Кружки опустели в одно время.

– Ты видишь, я дочиста осушил, – сказал кавалер, опрокидывая свою в доказательство, что в ней ничего не было.

– А не думаете ли вы, что я сплутовал? – спросил гигант, подражая его жесту.

Вдруг Ивон ударил себя по лбу и вскричал:

– Ах! Я и забыл дать тебе маленький совет перед началом пари.

«Странно, однако! Можно подумать, что он уже не пьян», – говорил себе здоровяк, удивленный внезапной переменой в повадке неприятеля. Молодой человек вытащил один из своих пистолетов и забавлялся, перевертывая его и осматривая заряд.

– Что же это за забытый совет? – спросил встревоженный верзила.

– Предупредить тебя, чтобы ты не трудился вливать в мое вино сонное зелье, потому что в твоем пузырьке одна чистая вода, которую я налил в него месяц назад.

Роли так быстро переменились, что добрый Лебик не мог вымолвить ни слова от изумления. Кавалер продолжал:

– Что касается твоего снадобья, я отложил его для удобного случая.

Негодяй обратил на Ивона сверкающий взгляд, в голосе зазвучала едва сдерживаемая ярость:

– И этот случай?..

Ивон громко захохотал.

– Честное слово! Я его нашел. Когда ты наливал мне «Тавеля» мне пришло в голову примешать твоей дряни в «Божанси».

При этом открытии Лебик испустил страшный крик бешенства. Забыв обычную осторожность, он отскочил на два шага, чтоб потом броситься вернее на свою добычу. Но прыжок его остановило дуло направленного ему в грудь пистолета.

– Шаг вперед, и я убью тебя как собаку, – сказал молодой человек спокойным голосом, еще больше раздражившим Лебика.

– Гром и молния! Будь ты проклят! – повторял гигант, душимый бессильной яростью, и чувствуя уже признаки приближавшегося непобедимого сна.

– Поди, спи! Мы сочтемся завтра утром, – сказал кавалер, предоставляя бандита действию усыпительного.

И он вышел из погреба.

Видя, что враг удалился, Лебик едва сдержал крик радости. Когда он услыхал стук затворявшейся за Бералеком двери, он выпрямился, весь дрожа от волнения, стараясь могучим усилием стряхнуть с себя оковы сна.

– Тысячи виселиц! Я думаю, что успею еще выбраться из дома, – вскричал он.

Шатаясь из стороны в сторону, он направился к выходу, который щетно искали роялисты.

– Этот красавец-щеголь – болван, он оставил мне шанс к бегству, – бормотал исполин, опираясь о стену.

Но то, что он называл шансом, был тонкий расчет кавалера: он сообразил, что быстрый прием наркотика произведет почти мгновенное действие. Оставляя Лебика одного, он надеялся, что первой мыслью гиганта будет – направиться к тайному выходу, но уйти далеко ослабевшему великану не удастся… он упадет или на пороге… или уже в самом коридоре, не успев затворить за собой дверь… словом, его попытка к бегству откроет секрет спрятанного лаза.

Выйдя из погреба, Ивон нашел своих товарищей, мнимых пьяных, настороже и готовых исполнить любой его приказ.

Прождали с пять минут.

– Я думаю, теперь можно сойти. У нашего негодяя было довольно времени, чтоб заснуть, – сказал Бералек своим соратникам, запасшимся свечами.

В первом погребе было пусто. Но во втором кавалер, шедший во главе, внезапно остановился и шумно захохотал:

– А! – радостно вскричал он. – Черт меня побери, если я мог когда-нибудь догадаться, что выход находится в подобном месте!

IX

А что поделывали пленники Точильщика, Кожоль и его лакей Лабранш в то время, когда Бералек расставлял Лебику сети, надеясь отыскать тайный ход в подвале дома Сюрко?

Мы оставили графа в ту минуту, как лакей собирался поведать причину, зажегшую в нем желание отомстить жене.

– Итак, господин Лабранш, ты женат… на пятидесятилетней женщине… и, как кажется, несмотря на весьма почтенные годы, добрая госпожа Лабранш предается проказам, которые раздражают ее впечатлительного супруга. Ведь ты это хотел дать мне понять, не правда ли?

– Да, граф.

– Ну, теперь начинай рассказ, я весь обращаюсь в слух… А прежде всего один вопрос. Когда я нашел тебя здесь, ты говорил, что в плену уже больше трех лет… Прибавим к ним еще эти длинные месяцы заключения, проведенного вдвоем, это по меньшей мере составит четыре кругленьких года.