Тайны гор, которых не было на карте...

И словно в подтверждение догадки, в самой середине костра он нащупал маленький пенек от срезанной ветви. Он попробовал отбросить камни и вытащить корень, но не тут-то было — корень уходил внутрь скалы. И сам бы он не понял, если бы пенек не выскочил из гнезда, как гнилой зуб, что скала для неугасимого полена была как масло — чудовище и ее спутники воткнули ветвь в твердый гранит на глубину, превосходившую ширину ладони.

Пенек он отбросил в сторону.

Дракон и Ее Величество чутко реагировали на неугасимое полено, избегая любого контакта даже с тем местом, где оно находилось. Он внимательно изучил пещеру, внезапно заметил в углу небольшие, в полторы длины его ладони изношенные до дыр лапти — обрадовавшись, что нашлось хоть что-то, сунул их в карман.

По лаптям можно было установить владельца, или хотя бы определить его запах.

Странно, что вампиры шли в горы и вели с собой не только чудовище, но и… старика… На том месте, где были обнаружены лапотки, самым непристойным образом были разбросаны остриженные седые волосы. Его Величество сразу же догадался, что вампир, или кто бы он ни был, на сем месте приводил себя в порядок, ровняя бороду или усы, после того, как помылся. Явно, один из спутников проклятой был стариком. Лапти уже давно никто не носил, найти их можно было разве что в музее. Но волосы его были не совсем человеческими — жесткие, толстые, похожие на конский волос.

Еще несколько таких же волос, длиннее первых и чуть мягче, он нашел у костра на выровненной лежанке. Судя по ее размерам, старик был невысоким, едва ли доставая ему до груди.

Еще одно выровненное место, где камни были отвалены, он нашел на другой стороне костра, с несколькими черными волосами и двумя седыми, которые зацепились за камень и там остались.

Очевидно, пугало дернула головой.

Он осторожно дотронулся, надеясь, что они исчезнут сами собой, но ее волосы остались на месте, и он, чуть раздумывая, сунул их в другой карман.

Странно, как вампиры позволили чудовищу создать себе условия? Обычно они получали удовольствие, наслаждаясь муками человека — связали бы, попинали и бросили, выпустив сколько-нибудь крови…

Он пожал плечами, зайдя в тупик. Получалось, что вампиры позволили чудовищу, носителю его клятв своей жене, и какому-то старику занять место у костра, а сами отправились в другое место? Такая вероятность была, если они вампиры, то и полено на них должно было действовать так же, но тогда это в корне меняло представление об отношении чудовища и вампиров — с не меньшей долей вероятности можно было утверждать, что не вампиры ее, а она захватила вампиров! Ужас заключался в том, что думать о такой вероятности он не мог — сразу стало противно и тяжело, подкатила тошнота, захотелось все, что связано с этой мыслью, вытереть и смыть, отрыгнув от себя.

— Нет! Нет! — вслух сказал он твердо и с угрозой, будто кто-то мог его услышать. — Это мне не нравится, это не так! Кто мне сует эту мысль? Выйди вон! Я приказываю тебе!

Его Величеству вдруг стало страшно… Словно пустые, мертвые глаза проклятой смотрели ему в лицо.

С другой стороны, проклятая была его душой, и если она нашла лазейку в его ум, то знала не меньше, чем он сам. Именно поэтому вампиры закрывались от проклятого, пробивая его ум множеством заклятий. Где-то в уголке сознания, представ, что она идет по морозу обутая в железо, опирающаяся на железо, со сломанными об железо зубами, грязная и немытая, он даже не мог ей посочувствовать. Бог не оставлял ему выбора: или она, или он. Сам себе он нужен был в любом количестве. Никто не имел права покуситься на его свободу и землю, как иногда называли ментальную субстанцию, которая хранила и оберегала сознание, обращая свои силы то в одну, то в другую сторону. Ему тут же представилась сгорбленное, озлобленное пугало, вечно канючащее денежку на пропитание… Такие мысли о проклятой давались ему легко, он не мог думать о ней о по-другому. Что бы он стал делать с нею? В делах государственных она смыслила не больше, чем падаль в стервятниках. Он склонился ниже, рассматривая место, где она спала. Место было на голову больше первого. Да, она была именно такого роста, до подбородка. В голове не укладывалось, как можно устроиться в таких условиях, но проклятые были скотиной, не нужной ни одному хозяину, и, как бродячие псы, могли спать где угодно, сворачиваясь калачиком. Даже малолетние отбросы уже умели выжить в нечеловеческих условиях, обживая подвалы и лестничные площадки, строя себе конуры из картона и собранных досок. В иной благополучной здоровой семье иной ждал дитя годами, а эти плодились и размножались, не имея выходных… нарожают уродов и калек, а государство воспитывай…

Ровных площадок больше обнаружить не удалось, в остальных местах камни лежали, как попало. Никаких следов, оставленных вампирами… Он уже собрался покинуть пещерку, когда вдруг заметил возле лежанки старика странный цветной горох…