Тайны и феномены эпох. От древних времен до наших дней

Сначала он подумал, что служить, поклоняться следует одной земле, ибо она приносит плоды и поддерживает жизнь.

Но тут Авраам заметил, что земля нуждается в дожде с неба и солнечном свете, значит, надо поклоняться солнцу в небесах. Однако солнце прячется с наступлением ночи, значит, оно не может быть высшим в мире. Точно так же исчезают в утренний час Луна и звезды, что тоже недостойно для божества. И тогда Авраам подумал, что есть нечто высшее, управляющее и урожаем, и скотом, и солнцем со всеми другими светилами.

Сведя вместе все земное и небесное, благодатное и устрашающе неведомое, множественное и единичное, от которого идет и добро и зло, Авраам пришел к выводу, что истинный владыка не может быть ни кем иным, как Богом. Он один и тот же, раз и навсегда, а не только для праздника, когда в гимнах отдают почести какому-то одному богу, а на следующий день в соседнем храме поют осанну другому божеству.

Авраам же открыл и объяснил, что на самом деле потаенное можно доверить только одному, всегда и в любые дни, по любому поводу, поскольку в нем и начало, и конец всего сущего. Он единственный, кто мог быть для человека настоящим Богом и к кому по прямому назначению Поступали и крик о помощи, и хвалебная песнь. И тогда Авраам сказал: «Во мне есть человек, создание некой высшей силы, значит, я должен служить исключительно Всевышнему…».

Конечно, так же, как Авраам, вполне мог рассуждать и любой другой из его соплеменников. Но ни у одного из них, вероятно, не было такой страсти, душевного величия, чтобы открыть нечто важное в жизни. Оно сразу ставит все на свои места, избавляя душу от тягостных раздумий о жизни и вечности, страданиях и счастье.

Правда, здесь имелась одна тонкость: Авраам, видимо, не сомневался в том, что существуют и другие боги, и даже уважал чужие убеждения. Но единственно сущим считал только того Бога, который открылся ему в великом откровении. В таком случае мы имеем дело не столько с чистым монотеизмом, сколько с так называемым генотеизмом, т. е. с предположением, что хотя и существуют многие боги, поклоняться следует только одному из них – покровителю племени. Впрочем, после возвращения евреев из вавилонского пленения, когда под влиянием пророков единобожие сформировалось окончательно, генотеизм стал полным анахронизмом.

К «открытию» единого Бога Авраам, видимо, шел всю свою жизнь, хотя мог и обойтись без размышлений о вере и познании сущности бытия, о единственной истине, поскольку образ его жизни в Ханаане ничем не отличался от образа жизни всех кочевых скотоводческих племен того региона.

В определенные времена года патриарх раскидывал лагерь у стен какого-нибудь города, обменивая свои товары – молоко, шерсть и кожу – на предметы городского производства. Большой шатер патриарха стоял посредине и служил местом сбора старейшин. Авраам отдавал приказания слугам и пастухам, разрешал споры, принимал гостей, т. е. это были типично патриархальные отношения, хотя и тогда уже проступали явственные признаки имущественных различий.

Несомненно, Авраам был богатым человеком, вождем, предводителем племени, а потому вполне мог определять для него ту или иную форму религиозного поклонения. Тем не менее и тогда, и в более поздние времена евреи неоднократно обращались к культу ханаанских богов, за что старейшины обрушивались на «идолопоклонников» со всей страстью религиозных праведников.

Существенно и то, что Бог Авраама был пока еще лишен универсальных черт, это, по сути, Бог, который заботится исключительно о благе избранного им народа. Он и ведет себя почти как простой смертный: вмешивается в житейские дела, ведет с Авраамом споры и даже порой одобряет его хитроватые уЛовки. Внук патриарха Иаков борется с Богом всю ночь и заставляет его узаконить право первородства, обманным путем отнятое им у брата Исава, и т. д.

Надо сказать, что любого читателя Ветхого Завета не могут не увлечь яркие и выразительные характеристики патриархов. Каждый образ индивидуален и удивительно живой.

Не похожи друг на друга Авраам, его племянник Лот, сын Исаак и внук Иаков, удивительно женственны Сарра, Ревекка, Рахиль или несчастная Агарь. Или Исав, влюбленный в охоту и вольные просторы, порывистый, вспыльчивый, но вместе с тем добродушный и незлопамятный. Даже Исаак, которому брат Исав, должно быть, доставлял немало хлопот, питает к нему слабость. Очевидно, в этом образе нашла отражение подсознательная тоска евреев по доброму старому времени прадедов – свободных скотоводов и кочевников.

Все, что рассказано в Библии о патриархах, чрезвычайно занимательно, полно драматических ситуаций и приключений. Перед нами встает живой человек, близкий и понятный, со всеми своими достоинствами, недостатками, конфликтами. Именно благодаря этому Библия, сей чудом уцелевший осколок жизни отдаленных эпох, позволяет сегодня заглянуть в самую глубь чего-то непостижимого, но подлинно человеческого и непреходящего.