Тайны кремлевских жен

И это забылось на несколько лет. Потом приехала женщина одна из Америки, мама рассказала ей эту историю, и она сказала, что, если это возможно, я попытаюсь его найти. Звали ее Ирина Кёрк. У нее ушло 15 лет на это «попытаюсь». Но все-таки они нашли друг друга, пятнадцать лет на поиски… Хотя могло все это произойти и раньше. Ну да ладно, видимо, что написано на роду, никуда не денешься.

В 1974 году я обратилась за визой к советским, после того как получила приглашение из Америки от своего папы.

После убийства Зои Федоровой были подняты на ноги милиция и прокуратура Москвы. Отработаны многочисленные связи, знакомства и контакты. На причастность к убийству проверили свыше четырех тысяч человек. К рассмотрению принимались самые разные версии — от убийства на бытовой почве до убийства по политическим мотивам. Но ни одна не дала положительного результата.

Деликатная сфера деятельности

Спецслужбы — очень деликатная сфера деятельности, она прячет свое оружие, но должна иметь свою философию. Опыт спецслужб подлежит изучению как пример умелого использования глубин сознания и подсознания человека. Не менее интересна эта сфера и с точки зрения морали. Спецслужбы не прекращают своей деятельности и тогда, когда враждующие армии заключают мир.

А вот еще один хороший пример того, как спецслужбы используют женщин. Рассказывает Марина Николаевна Голубева. «В 1972 году я окончила филологический факультет МГУ. Немецкий знала отлично, английский — неплохо. Мой отец, полковник, ожидавший генеральского звания, работал в Генштабе; он и устроил меня в престижную по тем временам контору «Интурист».

Возила зарубежных туристов Золотому кольцу, по Москве и Ленинграду, работала с учеными, деятелями культуры, приезжавшими в СССР на разные мероприятия. Замужем я не была — хотелось пожить в свое удовольствие. Часто заводила романы с гостями, хотя это было строго запрещено. Прелесть этих знакомств была в том, что длились они максимум две недели. Наслаждалась я вовсю: рестораны, подарки, а то и большие по тем временам деньги.

Со многими своими ухажерами я спала. Но это были мужчины, которые мне нравились, так что ничего плохого я здесь не вижу. Хотя, если бы кто-нибудь узнал обо всем этом, я тут же бы вылетела с работы с волчьим билетом.

Большой проблемой всегда было остаться на ночь в номере своего друга. Я маскировалась — надевала парик и красилась в дикие цвета. Но тут был риск, что гостиничная милиция примет меня за проститутку, поэтому все личные дела приходилось делать днем.

Я жила хорошо, пока не настал день, круто изменивший всю мою жизнь…

У подъезда дома, где я жила, ко мне подошел молодой человек, показал удостоверение, на котором было написано «КГБ СССР», и пригласил прокатиться на машине. Ноги сразу стали ватными. Что-то невнятное лопочу… Минут через двадцать я была в кабинете угрюмого человека в черном костюме, который порылся в ворохе бумаг, а потом поднял на меня глаза:

— Ну как, Марина Николаевна, сами все расскажете?

— Что?

— Все с самого начала. Как было.

— Что «как было»?

— Хорошо, я вам помогу. Валютной проституцией давно занимаетесь?

— Да вы что?! Я гид-переводчик «Интуриста»!

— Тогда потрудитесь объяснить, с какой целью вы в неурочное время, используя служебное положение, встречались с Вольфгангом Либеркнехтом? Как долго вы являлись любовницей офицера БНД (немецкая разведка)? Зачем использовали парик и макияж? За какие услуги Либеркнехт передал вам деньги, если вы не проститутка?

— Он не давал мне денег… — пролепетала я в ужасе.

— Поверьте, мы знаем все. У нас есть оперативная съемка вашей интимной встречи с Либеркнех-том. Взгляните… — и он протянул мне три фотографии, сделанные, видимо, с той самой пленки. Я зарыдала от стыда и обиды.

— Да, я валютная проститутка… — в почти бессознательном состоянии произнесла я эти слова.

Тон его смягчился, он объяснил мне, что проституция и валюта — это еще не все. Связь с немецкой разведкой — дело посерьезнее и тянет на измену Родине и расстрел. Но есть что-то еще очень важное. Ведь в «Интурист» меня устроил мой отец, сотрудник Генштаба. Именно он, по мнению КГБ, и передавал через меня иностранным агентам секретные сведения.

Если до этого я еще надеялась, что все как-то разрешится, то теперь поняла: все пропало. Слез не было, я оцепенела. «Черный костюм» протянул мне бумагу и ручку:

— Марина Николаевна, напишите всю правду. Через час я вернусь — и мы продолжим.

Я ничего не написала, но, когда он пришел, рассказала ему все, что у меня было, без утайки.

— Я верю вам, — сказал он тихо, — постараюсь помочь. Но и вы должны быть благоразумной.

— Я сделаю все, что скажете!

— Мы встретимся с вами через несколько дней и решим, что делать дальше. И помните: ваше молчание — залог безопасности, вашей и вашего отца.

Я уже не помню подробностей. Все случилось так неожиданно и быстро, что я ничего не успела осмыслить. Просто поняла, что беззаботной жизни у меня больше не будет.