Тайны Кремля<br />Сталин, Молотов, Берия, Маленков

Лишь теперь, после пленума, на котором впервые обозначилось очередное по составу ядро власти, на этот раз «четверка» — Маленков, Берия, Молотов, Хрущев, после сессии, утвердившей правительство в составе 28 человек, и стало возможным завершить то, что начал делать «триумвират». Формирование коллегий укрупненных министерств, создание их внутренних структур, утверждение в должностях руководителей подразделений как в центральном аппарате, так и на местах — в союзных республиках, краях и областях. Осуществление всего этого проводилось с 15 марта — как постановления СМ СССР, а с 17 марта — президиума и возобновившего в тот день свою работу Секретариата ЦК.

С каждой неделей, с каждым назначением и решением позиции и интересы членов «четверки» расходились все больше и больше. Единственно общим для них оставалось одно: стремление прекратить войну в Корее. Та цель, которую наметили Маленков, Берия и Булганин еще весной 1951 года, против которой не возражали теперь Молотов и Хрущев.

Для троих из «четверки» мир на Дальнем Востоке позволял выйти из того тупика, в котором оказались оба блока. Для одного, Маленкова — несоизмеримо большее: решение первой из многих промежуточных задач при проведении в жизнь своего курса. Того самого, который он на сессии советского парламента изложил в новом, более конкретном варианте. «В настоящее время, — заявил Георгий Максимилианович, — нет такого спорного или нерешенного вопроса, который не мог бы быть разрешен мирным путем на основе взаимной договоренности заинтересованных сторон. Это касается наших отношений со всеми государствами, в том числе и наших отношений с Соединенными Штатами Америки»[791].

Более ясно призвать США к переговорам было невозможно. Уверенность же Маленкову в том, что разрядка не только необходима всем, но и возможна, придало только что произошедшее событие. 12 марта посол Великобритании в Москве А. Гайскон по своей инициативе посетил Молотова и за буквально пятиминутную беседу сумел сообщить чрезвычайно важное. Выражая отнюдь не свое, а министра иностранных дел Идена, а может быть и премьер-министра Уинстона Черчилля мнение, сказал, «что он сможет оказать помощь в деле ослабления напряженности отношений между двумя странами»[792].

И все же, опасаясь возможной негативной реакции США, советское правительство отказалось от весьма выгодной с пропагандистской точки зрения роли инициатора мирного процесса. Право сделать первый ход предоставило союзникам, да и то на уровне командующих северо-корейской армией и китайских «добровольцев».

28 марта Ким Ир Сен и Пын Дехуай неожиданно сочли необходимым все-таки ответить согласием на предложение, направленное им еще месяц назад главнокомандующим объединенными силами ООН в Корее генералом Марком Кларком. На то самое, в котором предлагалось провести скромную, чисто гуманную и ни к чему не обязывающую акцию — обмен ранеными и больными военнопленными. Казалось, на этом можно было бы и ограничиться, не торопить развитие событий. Однако для того, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в конечной цели коммунистического блока, переписку военачальников тотчас же подкрепили и вполне официально, на государственном у ровне.

30 марта министр иностранных дел КНР Чжоу Энлай призвал обе воюющие стороны «приступить к поискам полного решения вопроса о военнопленных». В тот же день и Ким Ир Сен, на этот раз как премьер-министр КНДР, развил инициативу. Предложил возобновить в Паньмыньчжоне прерванные полгода назад переговоры, но не ограничивать их важной, однако частной проблемой, а сосредоточить внимание на главном — «немедленном прекращении войны в Корее»[793].

После того, как в Москве стало известно о согласии Кларка направить делегацию в Паньмыньчжон, с далеко идущим по смыслу заявлением выступил Молотов. Он не только приветствовал намеченную встречу двух сторон — «Советское правительство выражает свою полную солидарность с этим благородным актом правительства КНР и правительства КНДР и не сомневается в том, что этот акт получит горячую поддержку со стороны народов всего мира». Счел он теперь возможным объявить и о решающем: «Советское правительство выражает уверенность, что это предложение будет правильно понято правительством Соединенных Штатов Америки. Советское правительство неизменно поддерживало все шаги, направленные на установление перемирия и на прекращении войны в Корее»[794].

Столь однозначно выраженную позицию СССР по самой острой, хотя и одной из многих нерешенных международных проблем, Запад не мог рассматривать без учета выступлений Маленкова 9 и 15 марта. Должен был признать, что в отношениях между блоками действительно наметилась новая эра. И чтобы окончательно убедиться в том, проверить, насколько далеко Кремль готов идти по пути переговоров, применил старую, испытанную многократно дипломатическую тактику зондажа.