Тайны Кремля<br />Сталин, Молотов, Берия, Маленков

Последнее удалось сделать благодаря ловкому, ранее не применявшемуся ходу. Решения президиума ЦК опубликовали с разбивкой на три как бы самостоятельные части. Первой из них стало помещенное во всех газетах страны, неоднократно передававшееся по радио 4 апреля «Сообщение министерства внутренних дел СССР» о прекращении «дела» врачей, об освобождении арестованных и их реабилитации. Второй — редакционная статья «Правды» за 6 апреля (на следующий день ее перепечатало большинство газет) «Советская социалистическая законность неприкосновенна». В ней в частности и сообщалось, что «честный общественный деятель, народный артист СССР Михоэлс» «был оклеветан». Отмечалось, что ответственность как за это преступление, так и за «дело» врачей возлагалась на «ныне арестованного» Рюмина, поступавшего «как скрытый враг нашего государства, нашего народа». В вину же Игнатьева вменялось лишь то, что он «проявил политическую слепоту и ротозейство», почему и «оказался на поводу» у «преступного авантюриста» Рюмина. Третьей частью хорошо рассчитанной пропагандистской кампании стала скромная, на вторых полосах и потому не бросавшаяся в глаза, информация «В Центральном Комитете КПСС», которая и уведомляла всех о том, что Игнатьев выведен из секретариата. Эта новость появилась 7 апреля.

Развивая инициативу и потому сохраняя за собой управление ситуацией, 10 апреля Берия добился от президиума ЦК утверждения еще одного постановления, в котором также был весьма заинтересован. На этот раз — об отмене двух партийных решений по так называемым «мингрельскому» и «грузинскому» делам[822]. Но так как данная проблема носила региональный, весьма ограниченный характер, то очередное реабилитационное постановление ЦК не стали публиковать в центральной прессе. Ограничились оглашением его только на закрытых партсобраниях исключительно в Грузии. Для Берия и того оказалось вполне достаточным.

Именно с этого момента члены лидерской группы осознали, что они полностью обелили Берия, сняли с него все существовавшие подозрения, но оставили за ним возможность обвинить теперь уже их во всех смертных грехах. Поняли, что Абакумов и Рюмин в руках Лаврентия Павловича стали дамокловым мечом, который мог обрушиться в любую минуту на каждого из них. Представляли постоянную, непредсказуемую опасность новых разоблачений и обвинений с соответствующими «оргвыводами». В лучшем случае, как это произошло с Игнатьевым, просто отстранением от власти. В худшем… заставящими вспомнить ужасы 37-го года.

Но пока самое страшное крылось в ином. В том, что Берия не торопился пускать в ход то оружие, которое получил благодаря бесконтрольному руководству МВД. Даже не намекал, кто может стать следующей жертвой. Выжидал. Более того, вдруг поступил так, будто хотел опровергнуть представление о себе как о злопамятном и безжалостном сопернике в борьбе за власть.

Два месяца спустя, 26 мая, неожиданно проявил трогательное дружеское участие к Маленкову, заботу и о его добром имени. Направил ему записку о том, что давнее «дело» бывших министра авиапрома А. И. Шахурина, командующего ВВС маршала А. А. Новикова, заведующих отделами ЦК А. В. Будникова и Г. М. Григорьяна, осужденных в 1946 году, является еще одной фальшивкой все того же Абакумова. Следовательно, необоснованной оказывалась и кратковременная опала в связи с этим «делом» Георгия Максимилиановича. Непродолжительный вывод его, куратора авиационной промышленности, из Секретариата ЦК[823].

Теперь уже Маленков, лично заинтересованный в восстановлении попранной справедливости, сделал все, чтобы ускорить реабилитацию очередных жертв произвола. 29 мая военная коллегия Верховного суда СССР прекратила «дело» Шахурина и других за отсутствием состава преступления. 12 июня президиум ЦК, в свою очередь, отменил соответствующее решение политбюро от 16 мая 1946 года[824].

Столь наглядно доказав соперникам, что они полностью зависят от него, ибо теперь никто иной, как он, Берия, является судьей их прошлых деяний, Лаврентий Павлович не стал ускорять развитие событий. Более важным для себя в мае-июне посчитал иное. То, что должно было сделать его совершенно неуязвимым. Поставить в исключительное положение, предопределить признаваемое всеми его бесспорное единоличное лидерство, а, следовательно, и право определять внешнюю и внутреннюю политику. Сосредоточил все внимание на создании ракетно-ядерного щита страны. На том, что происходило на двух сверхсекретных полигонах — под Сталинградом, в Капустиной Яру, и под Семипалатинском, о чем в мельчайших деталях, самых незначительных подробностях знал только он.