Тайны моей сестры

– Нет, – отвечаю я, глядя ей прямо в глаза. – Уверяю вас, больше ничего такого не было.

– Вы меня не обманываете, Кейт?

– Нет.

Она берет блокнот и открывает его на чистой странице. Посмотрев на часы, я думаю, сколько еще вопросов Шоу для меня подготовила; сколько еще всего мне придется ей рассказать. Но если мы не будем возвращаться в Сирию, говорю я себе, – если не будем, – никакие вопросы мне не страшны.

15

Четверг 16 апреля 2015 года

Придя в себя, я чувствую, что горячие простыни прилипли к телу. В комнате темно. Еще ночь. Я пытаюсь вспомнить, как добралась до дома, но в голове неразбериха, и я помню только, как сидела в баре и рассуждала о бастующих дальнобойщиках. И больше ничего, лишь пугающая пустота.

Глаза щиплет и ужасно хочется пить, но я не могу оторвать голову от подушки. Я лежу неподвижно, и перед глазами проносятся обрывки прошедшего вечера. Огромный бокал вина, выпитый залпом… пустая бутылка. Как я могла так опьянеть от одной бутылки вина? Или двух? Я пытаюсь мыслить ясно, но не могу.

Комната вращается, и стоит мне сесть, виски пронзает острая пульсирующая боль. Нужно выпить таблетку. Поднявшись с кровати, я ощупью пробираюсь к двери, когда вдруг натыкаюсь большим пальцем ноги на что-то острое. Посмотрев вниз, я вижу очертания моей сумочки – тяжелая серебряная застежка расстегнута, и все содержимое валяется на полу. Включив лампу, я осторожно сажусь на колени проверить, все ли на месте. Телефон, таблетки, кошелек. Молния на кошельке открыта, и оттуда высыпалось несколько монет и бумажек. Но я почти уверена, что ничего не попало. Сгребая мелочь обратно в кошелек, я замечаю рядом с двадцатифунтовыми купюрами смятый клочок бумаги. Развернув его, я вижу слова «Морское такси» и рядом стоимость – £3.50. Наверное, это Пол посадил меня в такси. Я пытаюсь представить его лицо, но не могу сконцентрироваться. Да, это точно был Пол, кто же еще?

Может, стоит ему позвонить, думаю я, закрывая кошелек и убирая его обратно в сумку. Я бы ему объяснила, что это единичный случай, вызванный усталостью, что обычно я так не напиваюсь и никогда не пью больше одного бокала вина. Но потом все же решаю не звонить. Бедняге и так достаточно общения со мной для одной ночи.

Головная боль усиливается, и я встаю на ноги. Спустившись на кухню, я достаю из коробки в шкафу две таблетки обезболивающего и запиваю стаканом воды. Стоя у раковины, я с ужасом замечаю, что из окна на меня таращится угрюмая костлявая женщина. Отпрянув назад, осознаю, что это я. Боже, видок тот еще. Нужно отдохнуть, иначе можно и заболеть.

Поднявшись в спальню, я закидываю в рот две таблетки снотворного и запиваю оставшейся водой. Затем, выключив свет, ложусь обратно в кровать.

Но стоит голове коснуться подушки, тишину прорезает резкий крик. Звук похож на тот, который издает кошка, если наступить ей на лапу. Я сажусь в кровати и прислушиваюсь. Снова крик. На этот раз тише – беспомощное, покорное скуление, переходящее в едва слышные стоны и всхлипывания. Может, лисы?

Поднявшись с кровати, я открываю занавески. По ночному небу плывут перистые облака, сквозь которые тонкими золотыми нитями струится свет огней причала. Звуки затихли, и вокруг тишина. Надо поспать, Кейт, говорю я себе, отходя от окна. Но уже закрывая занавески, я кое-что вижу.

На маминой клумбе согнулся кто-то маленький.

Внутри у меня все сжимается. Этого не может быть. Я же не сплю. Кошмары бывают только во сне.

Я моргаю. Но нет, этот кто-то все еще там, прямо передо мной. Это не галлюцинация – на маминой клумбе лежит ребенок.

Стоя у окна, я смотрю наружу. Впервые в жизни я не знаю, что делать. Ребенок не двигается, и я на мгновение думаю, что он мертв. Но затем он понимает голову и смотрит прямо на меня, так, что у меня перехватывает дыхание. В свете луны я вижу, что это мальчик.

Поднимаю с пола телефон.

– Здравствуйте, – наконец, дозвонившись, говорю я, держа телефон дрожащими руками. – Я хочу сообщить о случае насилия над ребенком. Это ребенок моих соседей, и он… он у меня в саду. Прямо сейчас. Ему, наверное, очень холодно. Пару минут назад я услышала чей-то крик и выглянула в окно, а там… Что, простите? Мое имя? Кейт Рафтер, Смитли Роуд, дом 46, а мальчик, как я уже сказала, это сын моих соседей, которые живут на Смитли Роуд, 44. Да, он один, больше никого не вижу. Где я? Стою у окна спальни и смотрю, как он лежит там на морозе. Спасибо вам большое. Что? О господи, боюсь, индекс я сейчас не вспомню… это дом моей матери; она умерла, и я… э-э-э, это на Смитли Роуд недалеко от… Хорошо, отлично. Что-что? Это еще зачем? Ладно. 16.06.75. Да. И, прошу вас, поторопитесь. Он не двигается…

Не в силах больше ждать, я бросаю телефон и бегу вниз. По пути заглядываю в шкаф и достаю тяжелое одеяло. Пахнет пылью и нафталином, но оно хотя бы теплое. Малыш, наверное, очень замерз.