Тайны «Монастырского приюта»

Положим, в любом наборе отдыхающих в каком-нибудь заброшенном отеле может собраться более-менее подобная публика и сложится похожая картина. Кто еще едет в отпуск в глушь? Старики, вдовы, семейные, скучающие молодые люди. Но характеристики персонажей у автора были довольно точны и соответствовали известным Сиверсу лицам. Это уже походило на некое мистическое озарение, если, правда, учесть, что автор не накатал свою повестушку за пять, допустим, часов до своей смерти. Но обо всем происходящем Комамберов писал в будущем времени, даже указав где-то точную дату своего прибытия в отель: 10 октября 2015 года.

Сразу надо сказать, что рукопись существовала лишь во фрагментах, окончание вообще отсутствовало или было утеряно, некоторые фразы автора без контекста попросту не прочитывались, но Александр Юрьевич все равно с удовольствием занимался реставрацией этой странной литературной находки, будто лепя по кусочкам Будущее Истории.

Вот некоторые из этих осколков, которые ему удалось «склеить».

«…Мы с женой, не ожидая этого, попали в атмосферу подозрительности и таящегося в темных уголках отеля страха. Все было мне известно и предугадано заранее, кроме одного – ощущения смерти, которым был буквально пропитан весь горный воздух. Люди, нас окружающие, ходили в масках, они меняли их каждый день, час, словно подбирали по погоде, а главный устроитель этого карнавала оставался, как всегда, недвижим и невидим.

Этот отель в скором времени стал напоминать мне то ли загадочный монастырь, то ли еще более таинственную клинику. Впрочем, и гостиница, и клиника, и монастырь чрезвычайно близки по их укладу жизни: в них живут люди сами по себе и, тем не менее, настолько связаны друг с другом, что трудно себе представить. Связаны не местом, а отсутствием времени. Все они почти пребывают в вечности. Впрочем, хозяин встретил нас весьма радушно. У меня было к Полянскому некоторое дельце, о чем я не хотел говорить сразу…»

Сивере мало разбирался в литературных качествах художественных произведений, поэтому и не стал их оценивать. Его, как историка, интересовали факты, объективные и субъективные оценки событий. Комамберов в этом фрагменте угадал атмосферу «Монастырского приюта», то же самое чувствовал и сам Александр Юрьевич, едва приехал сюда. А что за «дельце» было у автора к хозяину отеля? Об этом в дальнейшем не было сказано ни слова. Но Сивере чувствовал, что оно-то и есть самое главное, с чем все и связано.

«…Странное исчезновение двух молодых людей, заблудившихся в горах, – продолжал читать Сивере, – натолкнуло меня на мысль об аномальной природе существующего отеля. О его подземной части – в прямом и переносном смысле. Незримом, скрытом от глаз. Меня не интересовала история этой «горной клиники», хотя наверняка она насчитывала несколько веков; я прозревал, что в будущем случится еще не одно «исчезновение» из реальной плоскости, поскольку колесо событий с нашим приездом завертелось все быстрее и быстрее. И я не ошибся. Смерть человека в очках таилась в его футляре…»

Опять обрыв страницы. «И снова этот «футляр», – подумал Сивере. – Как в воду глядел… Или совпадение?» Затем шло описание приезда местного полицейского чиновника, правда, он оказался гораздо моложе комиссара Куруладзе, да к тому же – с помощником-женщиной. Ладно, допустим, это литературный прием. А вот две старые девы чрезвычайно походили на тетушек Алису и Ларису. Их Комамберов сразу окрестил «старыми мошенницами», разъезжающими по всему свету в поисках своих жертв.

В одном из отрывков угадывались молодожены, которые скрывали за внешним проявлением любви равнодушие друг к другу, вынашивая планы какого-то преступления и убийства. Но соответствовало ли это Дембовичам? Молодожены из рукописи «уплыли», зато появился странный тип, нахальством и вертлявостью напоминающий Багрянородского. О нем было сказано так: «Приехал с целью взять то, что ему не принадлежит, скрываясь от правосудия. Встававшие на его пути преграды безжалостно им уничтожались, за маской благоглупия прятался острый ум и оскал волка. Особенно часто он крутился возле одного человека, ученого, в котором видел цель и причину своего собственного пребывания здесь. Я знал, что смертельный поединок между ними – еще впереди…»

Тут Александр Юрьевич поневоле вздрогнул. О ком и о чем шла речь, что хотел высказать автор? Комамберов, судя по всему, любил выражаться намеками, невнятными фразами. Типичный прием, свойственный всем пророкам-графоманам. Расшифровывай, как хочешь. Может быть, это не Багрянородский, а Прозоров? Или оба в одном лице? А ученый – я? Черт разберет!.. Обругав про себя Комамберова «старым наперсточником», Сивере читал дальше еще около часа, то зевая, то отплевываясь.