Тайны Нью-Йорка

Джимми и Майкл стояли неподвижно в центре комнаты.

– Ату их! – крикнул Кломп.

Сидевшие в первом ряду молодые мошенники немедленно набросились на братьев, швыряя их подобно мячам вдоль и поперек широкого круга игроков.

– Стоп! – скомандовал Кломп.

Круг мгновенно распался. Братья растерянно озирались, стоя в опустевшем центре комнаты.

– Где моя скрипка? – воскликнул Джимми.

– Где моя шляпа? – вторил ему Майкл.

– Кто взял скрипку? – спросил Кломп.

– Я! – ответил один из учеников, махая скрипкой над головой.

Кломп обратился к Джимми:

– Кто взял твою скрипку?

– Вот этот! – смело сказал Джимми, направляясь к мальчику лет двенадцати с рыжими волосами и лицом, испещренным оспой.

Указанный мальчишка поднялся и подошел к Кломпу, подняв руки и раздвинув ноги.

– Обшарь! – приказал Кломп Джимми.

Это было бесполезно. У мальчишки скрипки не было.

– Кати! – крикнул Кломп.

Повторилась та же история и с тем же результатом. Джимми казалось, что он видит скрипку, но как только указанный вор подходил к Кломпу – скрипка исчезала.

– Отдать! – крикнул Кломп.

Джимми едва успел поймать на лету свою скрипку, но никогда бы не смог сказать наверное, чьи руки ее бросили.

Продемонстрированы были и другие столь же поучительные упражнения. На губах Кломпа играла улыбка искреннего удовлетворения. Он гордился своими воспитанниками.

Кломп отвел Майкла и Джимми в их комнату.

– Ну, что скажете? – спросил он.

Братья молчали.

– Будем говорить откровенно, овечки мои, – продолжал Кломп. – Видели вы всех этих воробушков?.. Смышленые детишки, но… грубы, неотесаны… Да и физиономии такие, что самый беспечный из полицейских обратит внимание… А вот вы – совсем иное дело! Кроткий взгляд, ангельские мордашки – вам всякий с восторгом поверит. Это очень важно… Да я из вас за месяц сделаю мастеров высшего класса!..

– Это означает, – сухо ответил Джимми, – что вы предлагаете нам стать ворами?

– Ворами? – вскричал Кломп. – О! Что за отвратительное слово! И за кого же вы меня принимаете?.. Видите ли, дети мои, в городе есть некоторое количество неблагоразумных людей, позволяющих цепочкам от своих часов болтаться на жилете или забывающих свои бумажники в плохо застегнутых карманах… Это заблудшие, которых надо наставлять на путь истины…

Майкл шагнул вперед.

– Знайте, – холодно сказал он, – что мой брат и я – честные люди и наотрез отказываемся от вашего подлого предложения.

– Ого-го! – воскликнул Кломп. – Вот как! Мы смеем обсуждать поведение нашего папаши!.. Хорошо… Очень хорошо… Что ж, у вас будет время поразмыслить о своем неблагоразумном поведении…

Он свирепо осклабился и вышел.

Лязгнул засов.

Майкл и Джимми остались одни…

* * *

В этот день им не принесли ни пищи, ни воды.

То же самое повторилось на второй день, на третий…

Сначала братья колотили в дверь, кричали, звали, проклинали… Потом они успокоились, приняв твердое решение не унижаться больше до слез и проклятий, а встретить свою судьбу с достоинством порядочных людей. И – странное дело – после этого решения голод и жажда будто отступили перед мужественной решимостью этих рано повзрослевших детей.

Утром четвертого дня дверь их темницы распахнулась.

– Ну как? – спросил Кломп. – Вы подумали о своем поведении? О, какие вы хмурые! Вы, верно, сердитесь на дядюшку Кломпа… Зря! Посудите сами: кто назвал бы меня умным человеком, если бы я ни с того ни с сего стал бы кормить первых встречных бездельников?

Юноши молчали.

– Дик! – заорал Кломп. – Приготовь им поесть!

* * *

Осознали ли братья всю бесполезность сопротивления или голод сломил их порядочность, но Кломп с удовлетворением отметил резкую перемену в их поведении.

Они охотно посещали уроки преступной школы и даже проявили незаурядные способности.

– Право, – восклицал Кломп, – я никогда не мог бы подумать, что они так ловки! Какие руки! А какие пальцы! Я им даю сроку не более трех месяцев, и они превзойдут самых проворных…

Но в своей комнате братья загадочно улыбались друг другу и пожимали руки.

Но тень страдания не покидала их лица, бледные, с синевой под глазами…

Кломп поставил свой диагноз: «Жизнь взаперти убивает птенцов».

– Нужно их выпускать на воздух, – говорил ему Дик.

– Ты, возможно, прав! – отвечал Кломп. – Но нужна осторожность! А если они сбегут? Что тогда?

– Э, полно! Ты же видишь, как им нравится учеба! А как ловко они сегодня обобрали Пирсона… Прелесть!

Кломп кивнул. Вечером того же дня они вчетвером пришли в «Сады Армиды»…

– Послушайте, – сказал Кломп, – эстрада пуста… Ваши скрипки при вас, сыграйте нам что-нибудь…

В глазах братьев молнией пролетела какая-то мысль.

Они встали и направились к подмосткам.

Джимми едва слышно бросил несколько слов.

Майкл едва заметно кивнул.

Они начали играть.

Несколько одуревших голов повернулось к ним.

Их скрипки сначала возносили заунывную мольбу далеким языческим богам, а затем, все наращивая темп, выплеснули в искаженные лица слушателей бесхитростную и веселую мелодию о некой Нелли, которая непременно должна выслушать и полюбить исполнителя такой нежной песни.

Слушатели стучали в такт стаканами и кружками.