Тайны ночных улиц

К середине следующего дня они добрались до предгорий Сьерра-блу-Ланси. Как-то незаметно песчаные дюны и каменистые осыпи сменились сначала поросшими колючим кустарником холмами, затем кустарник стал гуще, а холмы – выше. На горизонте замаячили серые пики, а вокруг вдруг взметнулись старые, как мир, леса.

– Успеем пройти перевал – считай, ускользнули от Сангвинары и его головорезов, – Роланд щурился, вдыхая пахнущий хвоей воздух. – Хоть они большей частью и верхом, но времени потеряли куда больше нашего. Да и переход через пески дал нам добрую фору.

– Не считай Сангвинару дураком. Ты ведь сражался с ним плечом к плечу. И не раз, – бесцветный и невыносимо спокойный голос Козмо разрушил временное спокойствие, охватившее воителя. – Уверен, на перевале нас будут ждать. Так что… Лучше подготовиться к проблемам.

Лесная тропа и окружающее буйство жизни тут же утратили для Роланда привлекательность. За каждым кустом мог таиться враг, с каждого дерева, того и гляди, могла прилететь смертельная стрела. Но хуже всего то, что им придётся сбавить темп. А значит, кто-то, за кем не охотятся слуги князей-демонов, может добраться до ангела раньше… Или ангел может вознестись сквозь тонкую плоть мира. В конце-то концов, Брунре – всего лишь аванпост Пандемониума в вечной войне с Небесами, так что ангелам тут не место. И что тогда?

«Рикард был прав… Прав… Твоя цель – призрак, дым, морок…»

Знакомая пелена перед глазами, дрожь и озноб. Усилием воли Роланд подавил первые признаки надвигающегося изменения.

– Козмо! Помнится, где-то тут была деревня? Можно остановиться там.

– А заодно и прикупить у местных снеди. Сушёное мясо и уксус, по недоразумению называемый вином, несколько надоели, – на сей раз в голосе Козмо улавливались одобрительные нотки. – Если к деревне – то нам на север. Прямо по тропе, потом направо на первой же развилке.

Путь оказался правильным. Свернув на упомянутой Козмо развилке, они шли по лесной чаще около часа, затем лес стал заметно редеть. Вскоре в просветах между деревьев замелькали поля, а тропа превратилась в добротную просёлочную дорогу.

Когда впереди уже виднелись приземистые крестьянские дома, крытые грубой глиняной черепицей, отряд вошел в странную рощу, неуловимо отличавшуюся от всего, что путники видели до того. Кроны деревьев были гуще, кора – темнее, а ветер, который шелестел в ветвях, словно пытался что-то рассказать, о чём-то напомнить. В следующее мгновение Роланд понял, что он различает голоса и обрывки фраз: спорили между собой глубокие старики, болтала друг с другом подвыпившая молодежь, пели что-то протяжное и заунывное деревенские молодки… Шаг – и всё стихло. Еще шаг – голоса вернулись. Бурчание, бормотание, пение, ругань… Вдруг ни с того ни с сего испуганно вскрикнула Беатрикс.

– Т-там… – рукой в кожаной перчатке девушка указывала на ближайшее к дороге дерево.

Присмотревшись, Роланд невольно вздрогнул: с древесного ствола на него смотрело сморщенное лицо пожилого крестьянина. Лицо было живое: трещина в коре, заменявшая старику рот, изгибалась и кривилась, сучки-глаза шевелились, стараясь повнимательнее «рассмотреть» незваных гостей.

Смех Козмо походил на перестук сухих костей.

– Крестьяне, мессир. Обычные крестьяне. Не все в нашем несчастном мире носят гордые фамилии, навроде Спатаров или Сангвинаро. Не все мечтают переродиться в демонов-воителей и отправиться на Бесконечную Войну с Обетованным.

– Иштарта. Они поклоняются Князю Плодородия, – Беатрикс невольно усмехнулась. – А эта роща…

– Всего лишь кладбище. Это – их посмертие. Живёшь с земли. Уйдёшь в землю. Прорастёшь из неё. В целом, не самый плохой финал. Куда лучше того, что, возможно, ожидает меня. Или Роланда. Я не знаю, чью метку носишь ты, лучница.

– Это неважно, – оборвала наёмника девушка. На взгляд Роланда – излишне резко. Что-то тут было такое, в чём не мешало бы разобраться. – Важно иное. Местные. Они должны были видеть вооружённых людей. Полукровки и твари, которые служат Франческо – публика заметная. Так что…

Деревенский староста был весь какой-то искорёженный и скрученный. Ни дать ни взять – согнутый бурей вяз или ясень, который так и не сумел распрямиться. На вопросы он отвечал вроде бы и с охоткой, но что-то в его манере держаться откровенно не нравилось Роланду. Были ли в деревне чужие? Нет, уже давно никого. Разве что полтора месяца назад приходила дружина герцога за оброком. Зерно для «говорящего мяса» забирать. Да-да, именно. Демоны-то человечинкой пробавляются. А человечинка хлебушка просит. Без подробностей? Воля ваша. В общем, не было никого. Снеди купить? Почему бы и нет. И переночевать – всегда пожалуйста. На северной окраине как раз домишко ничейный имеется. И стоит обособленно – никто благородным не помешает, сон не потревожит. Показать? Покажу, чего б и нет.

Отведённый для ночлега дом стоял не просто на окраине, а откровенно на отшибе.