Тайны одного Парижского бульвара

– Да. И тогда, констатировав несчастный случай...

– Я удрал, не ожидая дальнейших событий... не занимаясь больше бриллиантом.

– В это время его уже не было у Гольди.

– А! Тогда это еще ужаснее. Во всяком случае, после подобной истории мне уже было наплевать на бриллиант... У меня хватило достаточно хладнокровия, чтобы уничтожить все следы моего пребывания там: разбитое в ходе борьбы стекло от очков и т. д. Я убежал... и с тех пор живу в трансе, особенно после того таинственного звонка по телефону, который поднял полицию на ноги. Если только это не блеф или не выдумки журналиста...

– Видимо, и то, и другое.

– Что бы там ни было, я боюсь всего на свете... а особенно смерти. Вызывайте полицию.

– Ну уж нет. Имея такое больное сердце, Гольди все равно бы умер... Ладно. Все это не объясняет мне, как Гольди мог предположить, что этот знаменитый бриллиант имеет русское происхождение.

– Возможно, у него имелись какие-нибудь данные, о которых он мне не сообщил, – предположил Розен.

– Может быть.

– А эти русские, которых он поручил вам разыскать, вы их нашли?

– Нет.

– А! Так вот, я вам все рассказал. А теп... теперь что вы собираетесь делать?

– Оставить вас при ваших угрызениях совести, господин Розен.

И я оставляю его. Я, конечно, вернусь еще раз на улицу Папийон. Да, непременно. Вопреки тому, в чем он меня уверяет, старый бандит не все мне сказал. Я дам ему дозреть, а там посмотрим.

XII

На следующий день – воскресенье, и я устраиваю себе отдых. Продолжаю его и в понедельник, присоединяясь таким образом к работникам пищевой промышленности и парикмахерских. Я рассчитываю встретиться с Абрамом Розеном во вторник пополудни. В течение двух дней у него будет полная возможность поразмыслить, взвесить все "за" и "против" на его точнейших профессиональных весах. Этого более чем достаточно. Но получается так, что во вторник моё внимание привлекает один тип, которого я не знаю, но с которым приключилось несчастье.

* * *

Эту новость сообщает мне крайне взволнованная Элен.

– Вы смотрели газеты?

– Нет.

Она протягивает мне целую кипу:

– На этот раз он не из пористого каучука.

– Кто он?

– Жмурик.

– Какой жмурик?

– Иван Костенко. Читайте...

Она показывает заметку, в которой я читаю, что накануне Иван Костенко, смазчик лифтов в галерее Лафайет, упал и разбился насмерть в шахте, где он работал.

– Ну и что?

– Это русский.

– Хрущев тоже русский, и он как раз произнес речь в минувшее воскресенье...

Она пожимает плечами:

– "Крепюскюль", который находится вне конкуренции в области происшествий благодаря заботам нашего приятеля Марка Ковета, распространяется на этот счет по больше своих собратьев. С фотографиями и прочими атрибутами, естественно. Вот вам "Крепю".

Под заголовком "Смазчик лифтов" помещены две фотографии одного и того же человека в разные этапы его жизни. На первой он еще молод и носит военную форму. На другой – старше и в гражданском.

– Это он, – говорит Элен, – русский из Со. Наташин слуга. Это он так меня напугал, когда я увидела его из окна.

* * *

– Боже мой, моя курочка! А вы не ошибаетесь?

– Невозможно. С такой физиономией... настолько характерной...

– Скажите прямо: безобразной. Будет точнее. Но нам говорят, что он был смазчиком лифтов. И вместе с тем он вроде был слугой у Наташи?

– Надо полагать. Если только у него нет брата-близнеца.

– Статья из "Крепюскюль" ничего не говорит на этот счет, но это ничего не значит. Как объясняют его смерть?

Я опять беру газету:

– Ага, несчастный случай или самоубийство. По словам его приятелей по службе, в последнее время он был очень странным...

– О! Странным он был, это уж точно! – соглашается Элен. – Стоять столбом под грозой, как я его видела!

– Он был странным и даже попросил отпуск, который был ему предоставлен. Отпуск, чтобы отдохнуть... Гм... Он возобновил свою работу в магазине всего лишь за несколько часов до того, как произошло несчастье. Так вот, знаете, что я думаю? Мы попросим подтверждения у вашей подруги Сони, если потребуется. Но... этот тип устал, ему требовался отдых, свежий воздух... в лифтовых шахтах так не хватает простора... Он знал Наташу, попросил её приютить его, а за это немножко поработать в саду, например.

Движением головы Элен встряхивает волосами, затем хитро подмигивает:

– Вы сами-то верите тому, что говорите? Я усмехаюсь:

– Черта с два. Просто болтовня, вроде той, когда я вспомнил Хрущева.

* * *