Тайны отдела охраны музеев

— Слушайте, — сменил тон Егор Иванович — теперь он говорил вполне миролюбиво. — Про женщину я верю. И про татуировку — безусловно. Про духов и прочую лабуду — не очень, но это еще не повод обижаться. Меня больше волнует, кто похищен и почему мне еще об этом не доложили. Они же откуда-то возвращались, значит, очередная жертва уже есть. А ту, с Петровской набережной, по идее, должны отпустить. Но нет звонка о том, что она нашлась. Так что день у нас — весьма и весьма насыщенный. Поэтому пойдемте работать!

Ирма еще немного помолчала и потом, как ни в чем не бывало, заявила:

— Ну что, сыщики, пошли смотреть татуировку?

…

— Бевнадега, конефно, — зашепелявил патологоанатом, — никово не найдут. Уве десять дней пвошво. А бедной женщине вдесь — никакого покоя. Да и случай это не певвый. У нас, таким же ножом убиви уве двух женщин. Это тветья жевтва повучается. Двух женщин повожили в южных оквестностях Питева, когда они возвващались с эвектвифек. С пвомежутком в фетыве дня. Пвактифески подвяд! Потом месяц — нифего. А тепевь — в Центвальном вайоне.

И он внимательно осмотрел всех троих долгим, любопытным взглядом снизу вверх. Роста он был очень маленького, но казалось, его это нисколько не смущало.

— А я Вас помню, Егов Иванович…

Старцев не удивился. Следователи, криминалисты и, увы, патологоанатомы часто встречались в его головокружительной карьере. И этого, весьма примечательного доктора, он, конечно же, знал.

— Мы ведь с вами пересекались, когда у нас три года назад молодые девушки стали в Неве топиться? И все старались для этого места выбрать, где народу побольше… Дворцовый мост, Большеохтинский…

— И фто же свучивось с ними на самом деве? — спросил патологоанатом.

— А там одна тварь фотографирование решило освоить. Ей модели нужны были. «Потому что красота человека раскрывается только в смерти», — Старев с отвращением кого-то процитировал.

— И каков везувьтат вафево вавследования?

— Девушки же гибнуть прекратили, — удивленно посмотрел на доктора начальник Управления. А про себя подумал, что за этой эстетствующей тварью, что непонятно как выбралась на нашу сторону, перешла границу и обосновалась в городе, побегать пришлось знатно. Хорошо еще, что Водяной помог. Да Михаил Ефремович смог эту гадость уничтожить.

— Ну фто? Отквывать? Фмответь будете?

И привычным, торжественно-печальным движением сдернул простыню.

Молодая женщина была точь-в-точь как в ее сне… Правда, во сне Фенек не столько видела ее со стороны, сколько сама была ею, но она точно знала, что выглядеть она могла только так, а не иначе. Мулатка была очень красивой, — даже сейчас… Каштановые кудри, идеально очерченные пухлые губы, длинные густые ресницы, родинка на щеке.

— Особые приметы? — Старцев привычно обратился к Каю Шаовичу.

— Да, татуивофка на фпине… Покавать?

— Кай Шаович, я понимаю, что мы спонтанно, без предварительного запроса, но…

— Егов Ивавович! Ну, о фем вы? — пухлые короткие ручки в перчатках ловко перевернули тело, откинули и приподняли локоны, развернув к свету левую лопатку.

Фенек замерла. Взгляд тонул в небольшом круге из двух змей с узором, напоминающим ракушки, голубоватый свет и без того немного тусклых ламп морга вдруг задрожал и она опять погрузилась в чужую жизнь.

В тот день, когда она получила расчет на последней работе, она попала под ливень и спряталась под аркой жилого дома. Справа была «инкрустированная» ржавчиной дверь, над которой висел старинный, будто из сказки фонарик. В стекло была вставлена свечка, которая, не смотря на такую непогоду, горела ровным, мягким, успокаивающим светом. И она вдруг почувствовала удивительное спокойствие, и вместе с тем непреодолимое желание войти. Признайтесь, — вы часто видите в современном городе фонарик над дверью, в который вставлена свеча?! То-то же… Если бы увидели — вы бы тоже вошли. Удивительная, непреодолимая магия — зажженной свечи…

Ступеньки круто вели вниз, в темноту, девушка старалась идти осторожно, ступать мягко, дышать ровно — только бы не спугнуть, а что не спугнуть — она и сама не знала. Наверное, собственный трепет.

Он сидел к ней спиной, под толстым вязаным свитером выпирали острые лопатки, и что-то мелодично мурлыкая себе под нос, творил свою таинственную, немного жутковатую восковую сказку. Восковых дел мастер — бледный, молчаливый — он сам походил на бледную куклу.