Тайны Парижа. Том 2

Танцовщица уже вернулась в свой хорошенький маленький отель на улице Марбеф и вела однажды вечером беседу в зимнем саду, где мы уже видели ее однажды за роскошным ужином в начале нашего романа. У нее было двое гостей, двое собеседников, как говорят, лорд Г. и Мориц Стефан. Лорд Г., серьезный и, чем-то озабоченный, как действующее лицо в мелодраме, стоял, облокотившись одной рукой на мраморный камин, а другую положил на спинку кресла Фульмен.

Фульмен поставила свою маленькую ножку, обутую в красную атласную туфельку, на медный шар каминной решетки и погрузилась в глубокое размышление.

Мориц Стефан, наполовину потонув в большом удобном кресле, смотрел попеременно на своих собеседников, не будучи в состоянии понять, как и для чего он очутился здесь с ними.

Наконец танцовщица подняла голову, взглянула сначала на одного, а потом на другого и сказала:

— Держу пари, что вы не подозреваете, ни тот, ни другой, какая причина побудила меня пригласить вас.

Благородный лорд отрицательно покачал головой. Мориц, более общительный, ответил:

— Вот уже десять минут, как я ломаю себе над этим голову и ничего не могу придумать.

— Чтобы поговорить с вами об Армане. Лорд Г. вздрогнул.

— Как! — вскричал удивленный Мориц. — В присутствии милорда?

— Милорд — мой друг.

— Да, — горячо подтвердил англичанин.

— Даже… что касается Армана?

— Разумеется.

— Да, — подтвердил лорд Г.

— Впрочем, — пробормотал журналист, — я видел на этом свете такие вещи, особенно в Париже, что меня ничто уже не удивит.

— Меня также, — прибавил англичанин.

— Мой дорогой Мориц, — продолжала Фульмен, — вы слишком романист, чтобы верить в действительность некоторых романов…

— Черт возьми!

— Современные писатели, — продолжала танцовщица, — по-моему, делают большую оплошность, придумывая своих героев, вместо того чтобы искать их в действительной жизни.

— Действительная жизнь лишена поэзии…

— Вы ошибаетесь.

— И драмы…

— Подобное заявление можно услыхать только от такого скептика, как вы.

— Да, потому что единственная, абсолютная истина заключается в сомнении, — смеясь, сказал журналист.

Фульмен пожала плечами и продолжала:

— А если я вам расскажу ужасную и поразительную историю из действительной жизни, которая случилась вчера, сегодня, продолжится и завтра, две-три отдельные страницы которой знает лорд Г., вы же не знаете совсем, а я, напротив, знаю от начала до конца, и за достоверность ручаюсь клятвой, какую бы вы ни потребовали у меня…

— Честное слово! — вскричал Мориц Стефан, скептицизм которого поколебался убедительным тоном танцовщицы. — Я готов вам верить!

— Итак, — продолжала Фульмен, — около восьми, может быть, даже десяти лет назад в Париже жил человек, который был, по всей вероятности, смел, умен, словом, герой какого-нибудь романа. Этот человек однажды открыл книгу, известный роман Бальзака «История тринадцати», и, натолкнувшись там на блестящую мысль, имел смелость осуществить на практике то, о чем только мечтал знаменитый романист.

— Это был, надеюсь, не Арман? — прервал Мориц Стефан.

— Нет, — ответила серьезно Фульмен, — но слушайте дальше. Этот человек собрал шестерых других; все они были светские молодые люди, честь которых запятнал или какой-нибудь бесчестный проступок, или тайный упрек совести. Только один из них имел на совести менее ужасное преступление — любовь, которая грызла его сердце. Все они были искусные фехтовальщики; соединивший же их в одно общество и ставший главой, которому они поклялись слепо следовать, назвал их «Друзьями шпаги»…

— Эге! — вскричал Мориц. — Да это настоящий роман, Фульмен, но только взятый из действительной жизни.

— Да, мой дорогой.

— Продолжайте, Фульмен, — серьезно сказал лорд Г. Танцовщица продолжала:

— В течение четырех или пяти лет эти люди, которые по примеру бальзаковских «Тринадцати», по-видимому, не были знакомы между собой, держали в своих руках весь парижский свет. В одного из них была влюблена жена генерала; генерал был убит на дуэли, и он женился на его вдове. Другой был лишен наследства, но удар шпаги избавил его от счастливого соперника. В течение пяти лет эти неизвестные убийцы везде на своем пути сеяли печаль, приобретали наследства, достигали всего.

— Но ты рассказываешь нам сказки! — вскричал Мориц.

— Нет, истину, — ответила Фульмен.

— Пусть будет так! Я верю тебе. Продолжай.