Тайны Парижа

– Может быть! – сказал капитан, вполне овладев собою. – Но позвольте напомнить вам и вашей спутнице, что я капитан Гектор Лемблен, и что у меня двести тысяч ливров годового дохода и я пользуюсь в свете всеобщим уважением, а потому имею право рассчитывать получить от вас отсрочку.

– О какой отсрочке вы говорите? – спросил майор.

– Граф, – ответил капитан, – позвольте мне поговорить с вами наедине?

Майор взглянул на Даму в черной перчатке, как бы спрашивая ее согласия. Она утвердительно кивнула головой.

– Я выйду, – сказала она.

И она ушла, оставив капитана с майором наедине.

Подобно людям, которые, будучи доведены до последней крайности и чувствуя неминуемую гибель, испытывают всевозможные средства для своего спасения, так и капитан, на душе у которого было столько преступлений, вдруг почувствовал вдохновение: он не отступил перед самым гнусным и низким средством, перед ложью.

– Сударь, – сказал он майору, – в письме, разорванном мною, была тайна.

– Вот как! – протянул майор.

– Ужасная тайна, разглашение которой опозорило бы навсегда честь одной семьи, такая тайна, что если бы я выдал ее, то мне пришлось бы немедленно покончить с собою.

– В самом деле! – холодно заметил майор, который, казалось, ожидал, что капитан даст ему дальнейшие объяснения.

– В письме, – продолжал капитан, – мне сообщили, кроме того, что состояние мадемуазель де Рювиньи, еще накануне находившееся в шкатулке, украдено.

– И что же?

– Так вот, – продолжал Гектор, – это состояние я должен возвратить, я, у которого оно украдено по моей же вине, и я торжественно прошу у вас руку дочери генерала, чтобы богатство, которым я владею, могло вернуться к первоначальной владелице.

– Капитан, – возразил майор, – и это все, что вы хотели мне сказать?

– Все, граф.

– Хорошо, но прежде чем вам ответить, вы позволите мне переговорить с моей воспитанницей?

Майор оставил Гектора Лемблена одного и отправился к Даме в черной перчатке, которой подробно передал свой разговор с капитаном. Молодая женщина выслушала его до конца, не прерывая.

– Этот человек, – сказала она наконец, – окончательно погряз в преступлениях, и нам будет трудно добиться от него признания. Он нашел способ выбраться из безвыходного положения, в которое мы его поставили, и уклониться от объяснений.

– Ваша правда, – согласился майор.

– Он думал спастись, но этим только приблизил себя к гибели.

И она прибавила со злой улыбкой и взглядом, которые приводили в ужас.

– Да, мой добрый Герман, вы можете обещать ему мою руку и можете сказать ему, что я согласна выйти за него замуж.

– Как! – вскричал с удивлением майор.

– Но с одним условием: чтобы он сегодня же вечером уехал в Париж, немедленно хлопотал о нашей свадьбе и позаботился бы о необходимых бумагах для свадебного контракта. А мы подождем его возвращения здесь.

– Возможно ли это?

– Да. Я так хочу. К тому же, он любит меня и исполнит все, что бы я ни пожелала.

– Так я передам ему ваши желания, – сказал граф Арлев.

– О! – проговорила Дама в черной перчатке, улыбаясь. – Скажите лучше – мои приказания. Разве этот человек не раб мой?

– Это правда.

Она указала рукой на календарь.

– Какое сегодня число? – спросила она.

– Четырнадцатое.

– Отлично! Запомните же, мой добрый Герман: тридцатого числа этого месяца капелла замка Рювиньи раскроет свои двери перед Гектором Лембленом…

– И его невестой, быть может…

– Нет, только перед ним одним, перед мертвым и лежащим в гробу.

В тот же вечер Гектор Лемблен уехал в Париж, оставив в замке Рювиньи графа Арлева и Даму в черной перчатке. Тогда последняя сказала майору:

– В отсутствие капитана мы можем заняться немного моим другим обожателем.

– Арманом?

– Да. Чтобы наш досуг не пропал даром.

Она сказала это с холодной усмешкой, которая приводила в трепет даже самого графа Арлева.

Часть IV. Графиня д'Асти

I

В трех лье от замка Рювиньи, где происходили описываемые нами события, отлого спускалась к морю небольшая, покрытая лесом долина; на склоне горы виднелся красивый, сложенный из красных кирпичей дом, окруженный развесистыми деревьями; перед ним расстилалась зеленая поляна, сплошь засаженная яблонями, составляющими богатство жителей Нормандии.

Дом, напоминавший собою современные виллы, четыре года назад вместе с превосходной фермой и плодородными пастбищами был куплен «парижанином», как говорят в провинции, отставным военным с красной ленточкой в петлице и густыми с проседью усами.

Мы уже знакомы со старым военным; это – полковник Леон, отец Армана, бывший глава общества «Друзей шпаги».

Дом назывался Сторожевым замком. Чтобы объяснить, почему полковник приобрел его, мы должны вернуться к событиям минувших лет.

Незадолго до прекращения основанного полковником ужасного общества он посетил Нормандию по случаю бракосочетания капитана Гектора Лемблена с Мартой де Шатенэ, овдовевшей два года назад после смерти барона де Рювиньи. Полковник находился в числе свидетелей капитана при брачной церемонии.