Тайны Парижа

Человек нормальный, услыхав, что он сошел с ума, бывает настолько поражен, что действительно теряет рассудок.

Эммануэль окаменел и тотчас понял, какую низкую ловушку расставили ему.

Уверять, что барон не умер, в присутствии де Р., который видел его лежащим между четырьмя восковыми свечами и закрытого саваном, в присутствии жены, которая только что слышала удары молота, заколачивавшего крышку гроба, – не значило ли это подтвердить ужасные слова человека, выдающего себя за доктора? Маркизу сразу пришло в голову все это, а также и то, что в руках доктора находится письмо, из которого маркиза де Флар может убедиться, что ее муж убийца. И так как майор устремил на него свой холодный и спокойный взор, который, казалось, говорил: «Берегитесь!», то он не сказал ни слова. Тогда мнимый доктор взял маркизу под руку и отвел ее в конец комнаты.

– Сударыня, – сказал он ей, – ваш муж помешался, но его сумасшествие излечимо, и я даже думаю, что оно будет непродолжительно.

– Ах, доктор, – прошептала маркиза, залившись слезами, – правду ли вы говорите?

– Я русский, – продолжал майор, – и в своей стране пользуюсь большой известностью как специалист по душевным болезням.

– О, спасите моего мужа, – вскричала маркиза. – И все мое состояние…

Майор жестом и улыбкой остановил ее.

– Я живу в Париже, в домике на берегу реки, – продолжал он. – Там царит глубокая тишина, и если вы хотите доверить мне лечение вашего дорогого больного…

– Ах, если это необходимо… сударь.

– Я отвезу его туда сегодня же и ручаюсь, что вылечу его.

– А вы разрешите мне видеть его?

– Хоть весь день и даже можете привозить к нему детей.

– Хорошо, доктор, – пробормотала вся в слезах бедная женщина.

– А теперь, – продолжал мнимый доктор, – уезжайте, сударыня, ваши слезы могут еще более расстроить больного… Приезжайте сегодня вечером в восемь или девять часов в Пасси и привезите детей.

Майор сделал знак Октаву де Р. и шепнул ему:

– Проводите маркизу.

Эммануэль видел и слышал все, но, казалось, впал в какое-то моральное и физическое оцепенение. Он смотрел на уезжавшую жену, не имея силы произнести ни слова, ни сделать движения, чтобы остановить ее. Эммануэль имел вид человека, пораженного громом. Но едва захлопнулась дверь за его женой и другом, как он вскочил с постели и крикнул майору:

– А, негодяй! Повтори-ка мне теперь, что я помешался?

– Разве вы предпочитаете, – холодно ответил майор, – чтобы я сказал маркизе, что вы убийца?

При этих словах маркиз весь задрожал и глухо пробормотал:

– Господи! Да что же вы хотите сделать со мною?

– Мы хотим, чтобы маркиз Шаламбель де Флар был сумасшедшим!

Едва майор Арлев произнес эти слова, как дверь отворилась и вошел барон де Мор-Дье. Он уже не был закутан в саван, как только что перед этим, но очень прилично одет в черный сюртук, на котором красовалась офицерская розетка Почетного легиона. При виде его подавленное состояние духа маркиза перешло в страшный гнев. Эммануэль пошел навстречу барону де Мор-Дье и смерил его взглядом с головы до ног.

– Барон, – сказал он ему, – так как я не знаю этого человека, то во всем обвиняю вас.

Сказав «этого человека», маркиз указал на майора Арлева. Последний пожал плечами и промолчал. Но барон улыбнулся, и его улыбка была так печальна, что она удивила Эммануэля.

– Бедный маркиз, – сказал он ему, – держу пари, что вы видите во мне вашего смертельного врага и завистника, которому ваше счастье стоит поперек горла и который поклялся разрушить его?

– Сударь, – сказал на это маркиз, – ваше поведение, мне кажется, подтверждает такое мнение.

– Вы заблуждаетесь, маркиз.

– Я заблуждаюсь?

– Да; не по моей инициативе и не по моему желанию разыграна вся эта комедия.

– Так по чьему же?

– По приказанию особы, которой я служу слепым орудием и у которой – увы! – я в руках.

– Сударь, – запальчиво крикнул Эммануэль, – берегитесь! Я не знаю, о какой особе вы говорите, но я знаю прекрасно, что вы автор мистификаций и что вы должны драться со мною…

– Это совершенно невозможно…

– Что? – надменно вскричал маркиз. Барон холодно повторил:

– Я не могу драться с вами.

– Почему?

Майор Арлев, до тех пор молчаливый свидетель спора, взял на себя труд ответить маркизу.

– Я могу объяснить вам это, – проговорил он.

– Вот как?

Маркиз смерил взглядом с ног до головы мнимого доктора. Тот продолжал:

– Барон де Мор-Дье не может драться с вами, потому что вы сумасшедший, потому что в глазах всего света вы должны быть таковым.

Майор произнес эти слова холодно и твердо, как судья, произносящий приговор; затем, обращаясь к барону, он спросил:

– Карета внизу?

– Да.

– С моими людьми?

– Они ждут на тротуаре.

– Отлично! Дайте руку маркизу и едемте. Гнев Эммануэля утих, и он снова задрожал:

– Но куда же вы меня повезете? – спросил он с отчаянием.

– Ко мне, в Пасси.

– К вам! Но кто же вы?

– В глазах вашей жены я доктор-психиатр.

– А для меня?

– А для вас, – грустно сказал майор, – я исполнитель ужасного приговора, который убьет вас.

Голос майора был так торжествен, что маркиз похолодел до мозга костей, и волосы у него встали дыбом.