Тайны парижских манекенщиц

Хуже некуда. Просим (разрешено ли задержанным?) чашку кофе с молоком. Разрешают из жалости. Нас в полном расстройстве чувств грузят в какой-то поезд, идущий во Францию. Там мы предстаем перед высоким сухим мужчиной.

– Если бы ты могла заплакать, Дани? Намекнуть на сына!

Она плачет. Я завожу разговор:

– Месье, мы потеряли целый рабочий день. У моей приятельницы маленький сын. Ужас.

– Ничем помочь не могу. Вы вляпались. Даже не рассчитывайте ранее недели…

Неделя! Мы леденеем. И так расстроены, что чиновник по собственной инициативе звонит прокурору.

Чиновнику тоже звонят из Брюсселя. Супруги Мишо.

– Скажите, как вас опекают! Вы, случаем, не звезды?

– А как же! Если вы прочтете… На той неделе мой портрет…

– Не читал ли я статью о вас?

Господин Мишо получил свою троицу. Он приехал сам. Нас освобождают. Мод Лами, еще одна Мисс Синемонд, которую он нанял в последний момент, спасла дефиле.

Но в Париже пришлось разбираться с правосудием. Судебный работник (по-отечески) мило отчитал меня и пригрозил изъятием паспорта… с листочками, на которых отражены мои путешествия, которыми я так горжусь…

Не обошлось и без сплетен! Злые языки утверждали, что я сбросила себе целых пять лет.

XIX. По миру Высокой моды

Я достаточно много говорила о торжественных премьерах, которыми отмечается дебют коллекций, чтобы специально к ним не возвращаться. Только представьте, у нас проходит почти сотня спектаклей в год. Все дефиле похожи одно на другое. Почти везде невидимый диктор с таинственностью в голосе делает объявления; почти везде используют два языка (догадайтесь, какой второй). Это полезно и создает хорошее настроение! Почти всегда у платьев есть названия, выбираются они произвольно. Бальмен, не знаю почему, остался, наверное, единственным, который присваивает номер. Исключением стала коллекция «Бутик», хотя со своим умением и остроумием выбирать удачные названия он мог бы похвастаться многими находками.

Наши самые верные гости, самые информированные и «взращенные в серале», покупатели, фотографы, журналисты, хорошо знают и часто описывают атмосферу в студии. Тайны кабины, куда никто – даже хозяин! – не входит, охраняются наиболее тщательно.

Не буду говорить о страхах, явных, но подчиняющихся строгой дисциплине во второй половине дня праздника. Но известно ли, что любое дефиле даже по прошествии трех месяцев ставит перед нами огромные трудности? Ни минуты отдыха! Сколько нас, чтобы показать за два часа сто пятьдесят творений? В среднем пять или шесть манекенщиц. Пять или шесть!.. Каждая «прогулка» длится (я засекала время) от двадцати секунд до одной минуты, то есть мы «появляемся» каждые четыре минуты.

«Светской женщине» дается минут двадцать на завершение туалета, чтобы ничто не хромало, чтобы не выпирали застежки, чтобы нигде не вспучивало. У нас вчетверо меньше времени (правда, у нас отличные помощницы). Мы должны быть совершеннее, нет права на ошибку, ненужную складку, корсет должен быть затянут как надо, а бант сидеть с точностью до миллиметра. Иными словами, между нашими проходами, неспешными, величественными или непринужденными, мы несемся наперегонки со временем. Но разве кто-то говорит нам комплименты за это (и кое-какие другие вещи)?

ДИОР

Конечно, Дом, с которым я наиболее тесно связана после Бальмена, – фирма Диора. Я уже говорила, что он знал меня еще дублершей в немилости у Лелонга и потратил немало сил, помогая выбраться на поверхность. Почему я не пришла к нему, когда мне надоела жизнь летучей манекенщицы? Звучит странно, но он подавлял меня, как до сих пор подавляет свой персонал. Но он очарователен, снисходителен, понятлив, далек от какой-либо претенциозности. Если и выглядит холодноватым, то, быть может, из робости, ведь он возложил на себя обязанность уделять бо́льшую часть времени великим мира сего? Манекенщицы уважают и восхищаются им, а вернее, просто любят (иная ситуация у Бальмена и Фата). У него невероятные требования к ним. Позирование у Диора – период наиболее интенсивной, если не сказать экстенсивной работы. Но у него почасовая оплата, и работа дает им заработок! Мне случалось встречать манекенщиц Диора, которые позировали фотографам в девять часов вечера, а потом возвращались на авеню Монтень, чтобы отметиться на проходной.

Кристиан Диор. Фото Вилли Майвальда