Тайны Питтсбурга

Мы долго смотрели друг на друга. Она не плакала.

— Какая же я дура. — произнесла она. — Полная дура. Идиотка. Ничего не говори. Заткнись. Возвращайся, откуда пришел. Дура.

Мы повернулись в сторону Артура, который как раз подходил к нам. Он старался выглядеть серьезным, но это было напускное: я заметил, как блестят и смеются его глаза.

— Я ненавижу вас обоих, — прошептала она.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я.

Вместо ответа она уставилась на подошедшего Артура. Так они и смотрели друг на друга: Флокс — зло, Артур — уклончиво, переводя взгляд с нее на асфальт у своих ботинок и обратно.

— Я тут подумал, а не купить ли мне лаймового шербета, — нашелся он наконец.

— Неплохая мысль, — подхватил я. — Пойдемте вместе и купим лаймового шербета.

— Нет! — воскликнула Флокс. — Я никуда не пойду с тобой, Артур. — Она выпрямилась и расправила плечи. Ее глаза горели высокомерием, достойным Вивьен Ли. — Арт, пожалуйста, пойдем со мной. Я не буду повторять этой своей просьбы дважды.

Я посмотрел на Артура, который холодно пожал плечами.

— Ладно, ладно, — пробормотал я. Люди на тротуаре оборачивались на нас. — Хватит. Прекратите. Ясно? Мы ведь можем все это прекратить? Договорились? Давайте разберемся в этом раз и навсегда. — Я удивился тому, что еще могу говорить. И повернулся к Артуру: — Артур, я люблю Флокс. — Потом я повернулся к Флокс: — Флокс, я люблю Артура. Нам придется научиться жить вместе. Мы сможем.

— Чушь, — бросила Флокс, сверкнув зубами.

— Она права, — согласился Артур.

— Я ненавижу тебя. Артур Леконт, — заявила она и развернулась. Она была атавистична и восхитительна в гневе. Растопыренные пальцы, горящие щеки… — Я никогда тебе этого не прощу.

— Ты еще будешь меня благодарить.

— О чем идет речь? — спросил я.

— Арт, пойдем со мной.

— Валяй, — обронил Артур.

— Я позвоню тебе.

— Да ладно! — отмахнулся Артур. — Чего уж. Не стоит беспокоиться.

Мы с Флокс пошли прочь, молча, не разбирая пути. Смеркалось. Громада «Храма знаний» разбрасывала вокруг себя мощные снопы лучей. Это было похоже на эмблему киностудии «Двадцатый век — Фокс». Я взял Флокс за руку, но она постепенно высвободила пальцы, и мы шли, разделенные ветром.

— Он что, сказал тебе, что мы сегодня ужинаем вместе?

— Почему ты мне солгал?

Она взяла меня за руку, приподняла ее, потом отбросила в сторону, как пустую бутылку.

— Почему?

— Как ты узнала?

— Просто знала, и все, — отрезала она.

— Тебе сказал Артур.

— Неужели ты считаешь меня дурочкой? — Она забежала на несколько шагов вперед и повернулась ко мне, волосы ее разметало в разные стороны.

Мы дошли до моста Шинли-Парк, гудевшего под колесами машин. Здание Фабрики по Производству Облаков выделялось на фоне неба чернильно-черным силуэтом.

— Мне не нужно было подсказок Артура. Я все поняла, когда получила розы.

— Я купил розы…

— Да ладно, проехали, — скривилась она. — Я не хочу ничего слышать. Ты все равно обманешь меня. Глупый врунишка. — Она отвернулась.

— …еще до того, как узнал, что буду ужинать с Артуром. — Каждый раз, когда я упоминал имя Артура, в памяти всплывали его слова: «Не стоит беспокоиться» — и мне становилось плохо. Мне казалось, что я заглядываю в пропасть. Теперь же, когда Флокс уходила прочь, по другую сторону от меня земля дала еще одну трещину и разверзлась прямо на моих глазах. Я представил, что через секунду у меня не останется опоры под ногами, и впервые в жизни мне понадобились крылья, которых нет ни у кого из нас. Когда Флокс, поглощенная тьмой на мосту, перешла его, фигура ее вновь промелькнула в потоке фонарного света. Юбка, шарф и белые ноги. Потом вокруг нее сомкнулся парк.

19. Великий Пи

— Бехштейн.

Темнота.

— Бехштейн.

Свет.

— Бехштейн.

— Привет. Что… ох…

Заполнив дверной проем, из хаоса кровавого сумрака возник огромный силуэт мужчины, державшего руки на бедрах. Когда он поднял черную руку, красные лучи двинулись вокруг нее, как лопасти вентилятора.

— Господи! — Я моргнул и приподнялся на локте. — Слава богу, это не кадр из фильма Серджио Леоне.

— Бах!

— Кажется, я уснул. Который час?

— Ночь на дворе, — сказал Кливленд. Он подошел ближе и уселся на подлокотник дивана возле моих ног. Из кармана его куртки торчал край книги в бумажной обложке. В руках он держал белый конверт. — Посмотри-ка, ты весь вспотел, — добавил он. Широко и сипло вздохнув, он откинулся назад, к стене, и похлопал себя по толстому животу. — Что у тебя есть пожрать?

Я развернулся и сел. В ушах у меня зазвенел смех Артура, и я понял, что видел его во сне.

— Наверное, найдется что-нибудь для сэндвича с сыром, — сообразил я. Потом встал и заковылял к холодильнику. Я с трудом стоял на ногах. Все тело болело. — А может, еще завалялась пара оливок.

— Оливки? Замечательно. — Он прикурил сигарету. — Болеешь?

— Не думаю. Нет. — Ханна, девчушка, живущая по соседству, снова разучивала «К Элизе». В моих похотливых видениях тоже звучала фортепьянная музыка. — Сейчас сделаю тебе сэндвич. Э… чем занимаешься?

Я выбрался на кухню и достал все необходимое из холодильника. Из него повеяло приятной прохладой.