Тайны подводных катастроф

Капитан 1-го ранга Н. М. Суворов прекрасно понимал: чтобы выполнить, как положено, все перечисленные мероприятия, необходимо не менее пяти суток, но этого все равно недостаточно для получения права на выход в море. Понимал и то, что для превращения буквально навязанных ему людей в экипаж, имеющий право на выход в море, ему положено и необходимо не менее трех месяцев боевой подготовки. Но знал и то, что этого не могут и не хотят понять его начальники и что они не простят ему срыва их планов…

Очевидно, что за 12 часов он мог выполнить или хотя бы «обозначить» немногое и решил в первую очередь сделать главное: выгрузить боевые и загрузить практические торпеды, собрать в прочном корпусе прикомандированных (вернее, набранных) с других экипажей подводников, разобрать их по боевым постам, познакомить с командирами отсеков, боевых постов и командных пунктов в процессе приготовления корабля к походу и погружению.

В глубине души он рассчитывал на то, что корабль, стоящий в боевом дежурстве по флоту, находится под постоянным контролем флагманских специалистов штабов и служб дивизии и флотилии и поэтому безусловно исправен. А еще он рассчитывал на проверенных годами совместной службы мичманов и офицеров своего экипажа. Их было меньше половины, но они были надежными людьми.

В суматохе быстро прошло время, пора со швартовых сниматься, а приготовление к походу не закончено. Старший помощник командира, тоже прикомандированный на выход в море, наконец, прибыл на корабль; пробежал на лодку по сходне какой-то матрос…

Снизу на мостик доложили: вроде, все собрались. И оказалось, что на борту 120 человек. Должно быть меньше, откуда столько? Оказывается, капитан 2-го ранга Белоцерковский решил взять в море прибывших к нему в экипаж матросов-учеников или стажеров — человек двадцать…

Оперативный дежурный флотилии звонит по телефону на борт: «Почему не отходите?»

Н. М. Суворов приказал: «Передайте оперативному, что я пошел по плану, и пусть посмотрит мой журнал выходов. Телефон с берегом отключить!»

И пока шли в надводном положении до точки погружения, еще оставалась надежда: оперативный дежурный увидит, что в журнале выходов в графе «корабль к выходу в море готов» нет его, Суворова, командирской подписи, и доложит начальству, может быть, командующему, и тогда их вернут в базу, и кончится эта бредовая история.

Такого ощущения нереальности происходящего не было у Суворова никогда за все десять лет его командирской службы.

Остались на ходовом мостике вдвоем с начальником штаба дивизии А. А. Гусевым — однокашником, Героем Советского Союза. Он считал, что лодка нуждается во всесторонней проверке технических средств после докования, межпоходового ремонта и в контрольном выходе в море, докладывал об этом и командиру дивизии, и начальнику штаба флотилии, но выход так и не отменили.

Дальнейшие события подтвердили его правоту: корабль имел серьезнейшую неисправность — негерметичность захлопок (диаметром 400 мм каждая) системы вентиляции IV отсека с обоих бортов. Неисправность, не совместимую с погружением.

Об этой неисправности из-за скоротечности событий не знали ни Н. М. Суворов, ни его офицеры. Не знали об этом и офицеры штабов и электромеханических служб дивизии и флотилии, хотя корабль стоял в дежурстве по флоту с ядерным оружием на борту!

Если бы подготовка к выходу в море происходила в плановом порядке, безусловно, эта неисправность была бы выявлена принимающим корабль экипажем. Выход в море не состоялся, а корабль вывели бы из боевого дежурства для ремонта.

Были на дежурном по флоту корабле и другие неисправности: оба аварийно-спасательных буя были приварены к палубе и не могли использоваться по назначению, спасательная всплывающая камера также была неисправна…

Катастрофа

Подводная лодка следовала в район проведения учений с глубиной две тысячи метров. Но командир решил зайти для дифферентовки в бухту с глубиной около сорока метров.

Вскоре лодку обогнал катер-торпедолов, с которого контр-адмирал О. А. Ерофеев по радио предложил в бухту не заходить, а следовать прямо в район учения (на глубину 2000 м). Н. М. Суворов категорически отказался изменить свое решение, и К-429 продолжала идти в точку дифферентовки.

Командир корабля приказал приготовиться к погружению. С получением доклада они вместе с А. А. Гусевым спустились в центральный пост. Задраив верхний рубочный люк, Суворов принял доклады и начат руководить погружением на перископную глубину. Надо сказать, что подлодки пр.670 в связи с особенностями легкого корпуса «не очень охотно» погружаются из надводного положения.

На поверхности стемнело. Командир электромеханической боевой части начат дифферентовку корабля, принимая воду в цистерны главного балласта (ЦГБ). Однако глубиномеры центрального поста продолжали показывать глубину ноль метров. В перископ ничего не видно — ночь.

Принят полностью главный балласт, командир дает кораблю ход, чтобы рулями и дифферентом оторвать его от поверхности.