Тайны подводных катастроф

И вдруг в центральный пост из IV отсека через систему вентиляции пошла вода. В тот же момент лодка качнулась с борта на борт, и подводники поняли, что они лежат на грунте…

Тут же сработала аварийная защита ядерного реактора, пропало освещение, давление в системе гидравлики.

Из I отсека без разрешения центрального поста стали продувать ЦГБ, не зная, что клапаны вентиляции цистерн остались открытыми. Поэтому часть воздуха высокого давления ушла наверх бесполезным пузырем.

Все это произошло мгновенно, поскольку глубина места сравнительно небольшая.

Тогда старший на борту начальник штаба дивизии капитан 1-го ранга А. А. Гусев в соответствии с Корабельным уставом вступил в управление кораблем, сделав об этом запись в вахтенном журнале, чтобы разделить с Н. М. Суворовым ответственность за произошедшее.

Оценив обстановку, оба офицера пришли к единодушному выводу: поскольку всплыть с грунта не удастся, надо срочно принимать решение по спасению людей.

Тем временем взорвался водород в аккумуляторных ямах I и III отсеков. Обстановка быстро ухудшилась. Перевели людей из III отсека во второй, перенесли туда же командный пункт.

А. А. Гусев потом рассказывал:

«Надо было видеть людей, у которых в глазах была надежда на нас с Николаем, испуг от случившегося и жажда во что бы то ни стало выжить».

На утро, когда, по их расчетам, рассеялся туман, они отправили через торпедный аппарат на поверхность трех добровольцев[7] с данными о точном месте затопления лодки и ее состоянии. Их подобрали пограничники и сообщили о происшествии оперативной службе 2-й флотилии.

Через несколько часов к ним пришла помощь.

Спасение экипажа

Перебрав в памяти все случаи из мировой практики спасения подводников, Гусев и Суворов не нашли прецедента: получилось, что спасти весь экипаж из затонувшей подлодки не удавалось никогда.

Они решили пойти на самый надежный и в то же время рискованный шаг, избрав для спасения людей метод свободного всплытия через торпедный аппарат и входной люк VII отсека.

Наверху думали, решали, а они начали действовать.

За каждого выходящего переживали как за собственного сына. Ценою невероятных усилий они удержали экипаж от паники своим примером, вселив в людей надежду и уверенность в спасении. Им удалось спасти экипаж: они вывели из затонувшей лодки всех живых и последними вышли сами. До поверхности дошли 102 человек, двое погибли в пути.

Это был момент истины в их жизни, это был подвиг.

В своем письме вдове Н. М. Суворова Зинаиде Васильевне А. А. Гусев рассказывает об одном эпизоде спасения людей из кормовой части лодки:

«В VII отсеке собрались члены экипажа, находившиеся в VI и VII отсеках. Среди них был мичман Баев.

До службы на флоте он работал водолазом на реке. Его мы и назначили старшим по выходу людей через кормовой люк.

Баев создал воздушную подушку 4 атм, но когда начали открывать нижний люк, сломали кремальерную рукоятку. Люди оказались в стальной ловушке, и Баев это понял первым.

Надо было что-то решать, т. к. они были включены в аппараты, а азотно-гелиевая смесь была на исходе.

В этой ситуации Н. М. Суворов предложил снять рукоятку с переборочной двери между VI и VII отсеком и поставить ее на место сломанной. Это грозило многими неприятностями, да и не было уверенности, что она подойдет.

Такую команду Баеву дали. Ждали долго, но с надеждой, и вдруг его крик в трубку аварийного телефона:

— Ура! Подошла, начинаем выход!»

В самом конце этого, казалось, бесконечного процесса выхода людей из затонувшей подлодки был спор двух командиров — за право выйти последним.

В лодке остались четверо: начальник штаба капитан 1-го ранга А. А. Гусев, управляющий кораблем командир 379-го экипажа капитан 1-го ранга Н. М. Суворов, старший механик 379-го экипажа капитан 2-го ранга Б. Е. Лиховозов и заместитель командира 379-го экипажа по политчасти капитан 2-го ранга И. Пузик.

В течение двух суток они подготовили морально, обучили, натренировали и выпустили из затонувшего корабля 98 подводников. Теперь пришел их черед.

Определили очередность: замполит, стармех… Кто пойдет наверх третьим? Ни один из каперангов не желал опередить другого, каждый обосновывал свое право оставить корабль последним.

Два «годка» и однокашника, оба — командиры АПЛ, сошлись на том, что последним, как положено по Военно-Морскому Уставу, должен оставить корабль не старший по званию, не имеющий большие заслуги перед Отечеством, а тот, кто юридически являлся командиром корабля.

Капитан 1 — го ранга А. А. Гусев в соответствии с Корабельным уставом и славной морской традицией в трудный момент катастрофы, не сомневаясь, вступил в управление затонувшей подлодкой. Этим он не выразил недоверие капитану 1-го ранга Н. М. Суворову — он разделил с ним ответственность за случившуюся беду и еще раз напомнил Флоту о праве старшего на борту учить подчиненных примером Чести.

Перед тем как помочь Суворову войти в торпедный аппарат, он передал ему ключ от своего сейфа на берегу, в котором хранился его рапорт о неготовности АПЛ К-429 и 379-го экипажа к выходу в море и сказал: