Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')

- Когда дали команду "Не занятым в аварийных работах построиться на юте!", я приказал своей батарее покинуть башни. На ют пробирался боком из-за большого крена. Выбрался к самому флагштоку - к тому месту, где был закреплен буксирный конец. Он надраился так, что звенел - вот-вот лопнет. Лопнет - хлестанет - людей побьет. Пришлось отдать буксирный конец - РБ-62 пошел в сторону. В этот-то момент корабль стал быстро валиться левый борт. Корма поднялась метров на двадцать. Люди покатились. Те, кто стоял у лееров, стали прыгать за правый борт. А там дейдвуды, кронштейны... Слышал, как разбивались о них: "шмяк", "шмяк"...

Я ухватился за кормовой леер: "Что делать?" Прыгнешь за правый борт попадешь на острые лопасти винта, под левый - накроет кораблем. В эти считанные доли секунды надо было на что-то решиться...

Старшина 1-й статьи Л.И. Бакши:

- Мы втроем - Саня Боголюбов, Леня Серяков и я - остались не у дел и коротали время на своем "объекте приборки" - в адмиральском салоне. Сидели на диванчике против люка и осторожно курили. Неподалеку стояло высокое флотское начальство. Впрочем, ему, конечно, было не до нас. Зато мы находились, что называется, в гуще событий и краем уха ловили обрывки фраз, докладов, пролетавшие с юта через распахнутый люк. Потом крен на левый борт стал ощутимо нарастать. Я забеспокоился:

- Ребята, давайте вылезать!

Но вылезать уже было непросто: трап принял отрицательный лон. Я ухватился за упор крышки люка, и ребята меня вытолкнули снизу. Затем таким же макаром выбрался Саня Боголюбов. Вылез Леня Серяков, и тут линкор перевернулся. Мы оказались под кораблем. Темень, холод, на уши давит глубина... Куда плыть?

Тычешься вверх, как рыба об лед; всюду палуба - не всплыть. Поплыл туда, куда плылось... Это чистая случайность, что поперек палубы, а не вдоль. Метров через десять почувствовал, что верх свободен, и изо всех сил заработал руками. Воздуха в груди уже не оставалось...

Капитан-лейтенант В.И. Ходов, парторг линкора:

- Сдав обязанности замполита прибывшему на борт Шестаку, я отправился на среднюю палубу, где у аварийщиков не было ни одного офицера. Спустился в один из кубриков - там только что заделали дверь. Доложили в ПЭЖ. Нам приказали перейти в смежное помещение и загерметизировать его. В ход пошли шинели, куски одеял, все, что попадалось под руку. Однако крен нарастал так, что стоять уже было трудно. Старшина доложил в ПЭЖ, что задание выполнено. Из поста энергетики и живучести приказали всем срочно выйти наверх.

Я успел забежать в свою каюту, сбросил синий рабочий китель, он был весь в мазуте, надел новый, суконный, переложил в него партбилет. Партбилеты мы всегда носили с собой, в специально нашитых изнутри карманчиках. Забрал с собой партбилеты командира и инженера-механика, уехавших в отпуска. Вышел наверх. Большая часть команды и аварийные партии соседних кораблей стояли в строю на юте вдоль правого борта. Корма уже сильно поднялась. Строй сгрудился. Я подошел к Шестаку и прочему начальству. Только что из ПЭЖа поступил последний доклад: "Корабль спасти не удастся".

Помощник командира Зосима Григорьевич Сербулов горестно крякнул: "Эх, комиссары нужны, а не замы!"

Комфлота стоял у верхней площадки трапа. Он приказал отойти всем плавсредствам подальше от "Новороссийска". И вовремя. Иначе бы через минуту накрыло все катера, баркасы, буксиры, стоявшие у нас под бортом.

Рядом со мной оказался мичман Анжеуров. Линкор неудержимо валился на борт.

- Прыгай! - крикнул Анжеуров. Мне подумалось, что прыгать еще рано: очень высоко...

Мичман Ф.С. Степаненко:

- Якоря проклятущие держали насмерть. Кто отвечает за якорные устройства? Боцман.

Прибыл я с берега и первым делом на бак... Что увидел - так это не для печати. Шпили разворочены, в палубе рваная дыра, всюду ноги, руки, головы оторванные, ил, кровь, мазут... Начали трупы собирать, раненых... Только нос расчистили, как он стал тонуть. Бридель не успели отдать, так и бочку носовую притопило.

Якорь-цепь топором не перерубишь. Толщина звена - 34 миллиметра. Правда, на 30-м и 50-м метрах якорь-цепи есть разрывные звенья, но и они ушли в воду. Обе цепи вытравились на 70 метров. Цепной ящик тоже затопило. В него можно было бы залезть и отдать жвака-галсы - концевые быстроразъемные звенья, тогда бы обе якорь-цепи соскользнули бы в воду. Да ведь и туда уже не доберешься: палуба бака ушла в воду на 38 метров.

Сунулся я вниз, а там на первой же палубе - вода. Тут вот какая история получилась. Итальянцы построили корабль так, что все трубопроводы, коридоры, проходы прокладывались выше ватерлинии. Поэтому вода топила линкор не снизу, а по верхним палубам, выше ватерлинии. Когда ее набежало достаточно, получилось так: низ - пустой, легкий; верх - затопленный, тяжелый. А тут еще буксир дернул с левого сорта. Вода перелилась влево, и пошел он, родимый, валиться...

Я стоял у второй башни, держался за стойку. Народ посыпался, я держусь. Вишу. Вода подо мной от людей кипит. Потом оторвался и тоже плюх! - в живое море...

Инженер-капитан 1-го ранга С.Г. Бабенко: