Тайны Поместья Торн

— Надо пойти поискать их, — сказала она, испытывая тот же трепет удивления, что и при взгляде на гримуар, и ту же острую боль в сердце. — Интересно, похожи ли они на тот проход в Королевской Библиотеке, который привел нас в архив? Натаниэль, — добавила она, нахмурившись, — твой дом действительно живой, как и Королевская Библиотека?

Она пропустила его ответ мимо ушей, потому что, как только она задала этот вопрос, она увидела дверь.

Уголком глаза она заметила дверь. Ее очертания слабо мерцали, как мираж, а когда она обернулась, чтобы посмотреть на нее прямо, она исчезла. Но пока она пристально смотрела на стену, заставляя ее подчиниться, она медленно таяла, как бы смущаясь и застигнутая врасплох. Пыль покрывала дверную ручку и лепнину, как будто ее не трогали десятилетиями. А на фасаде висела потускневшая латунная табличка с надписью «Комната Монументов».

— Благодарю, — формально сказала Элизабет, открывая дверь. Она полагала, что с потенциально разумными магическими домами, равно как и с книгами, следует быть вежливой.

— Не стоит меня благодарить, Скривнер, — сказал Натаниэль с пола. Он все еще заглядывал в щели в плинтусе, ползая по нему на руках и коленях. — Я встану для тебя на четвереньки, когда пожелаешь.

Не отрывая взгляда от двери, Элизабет потянулась вниз, взяла его за руку и подняла на ноги.

— Ах, — сказал он, просветленный. — Конечно, я должен был догадаться — твоя невосприимчивость к магии не позволяет комнатам скрываться от тебя. Хотя, похоже, тебе пришлось немного похулиганить, — добавил он, заметив, что Элизабет все еще смотрит на дверь; у нее было ощущение, что в противном случае она снова попытается исчезнуть. Убрав трость под мышку, он взялся за ручку двери.

Как только дверь открылась, Элизабет поняла, что Сайлас имел в виду, говоря о некоторых проблемах. Помещение очень напоминало тесную каталожную комнату Королевской Библиотеки со старыми деревянными ящиками, расставленными вдоль стен от пола до потолка, но в данном случае большинство ящиков висели открытыми и перекошенными. Теплый, сиропный свет, льющийся через многостворчатое окно, мерцал тенями десятков гримуаров, хаотично порхающих в воздухе. За десятилетия отсутствия присмотра все они совершенно одичали: на пыльных половицах валялись истрепанные страницы, а два маленьких гримуара налетели на третий и начали его разрывать.

— Нет! — закричала она и бросилась внутрь, чтобы прекратить драку. Разбирая три гримуара и отбиваясь локтями от вырывающихся страниц, она заметила, что на каждом из открытых ящиков висит пожелтевшая, облупившаяся этикетка с указанием годов: 1511–1515, 1516–1520 и так далее.

— С тобой все в порядке, — сказала она потрепанному гримуару, слабо трепыхавшемуся в ее обхваченных руках. — Не волнуйся. Я тебя починю.

Неудивительно, что сбежавшие гримуары перессорились между собой. Старшие не соглашались с изменениями, записанными в младших, младшие обижались на устаревшие мнения старших. Ящики предназначались не только для упорядочивания, но и для того, чтобы держать их отдельно друг от друга. Отсортированные в хронологическом порядке, они помещались вместе с другими гримуарами, которые им нравились или, по крайней мере, которые они не пытались разорвать на части.

— Боже мой, кажется, этот гримуар съели, — сказал Натаниэль, глядя на маленькую груду кожи и пергамента в углу. Он только что вошел, его трость постукивала по пыльным половицам.

Гримуары как один замерли, повернувшись в его сторону.

— Тебе лучше пригнуться, — сказала Элизабет, но ее предупреждение прозвучало слишком поздно. Шквал чернильных приборов уже разлетелся по комнате.

***

Быстро стало ясно, что прочесать записи семьи Торн будет нелегко. Натаниэль заморозил все гримуары заклинанием — они неподвижно висели в воздухе, окруженные пульсирующими контурами изумрудного света, — но их было несколько десятков, и они страдали от самых разных недугов. Среди них распространилась инфекция Белого Мотылька, что неудивительно, ведь эта магическая плесень процветает в теплых, плохо проветриваемых помещениях, а кроме того, в большинстве гримуаров не хватало страниц, вырванных в результате десятилетних разборок.

Такое пренебрежение раздражало Элизабет, но, тем не менее, она должна была признать, что ей было весело. Ей не нравилось ничего больше, чем быть окруженной книгами, и она продолжала узнавать новое о колдунах, находя интересные фрагменты в гримуарах и спрашивая о них Натаниэля, например,

— Почему они укрепили крепостные стены и установили разводной мост в 1587 году?