Тайны прошлого

Тебе он — отец ребенка, а мне родной сын, поэтому на кровати буду спать я. К тому же у меня спина больная, а ты, Лусия Элена, можешь и на диване поспать, раз ты даже не член нашей семьи.

— Как это не член семьи, когда она моя родная мама? — подала голос Констансинья.

—  Не член моей семьи, — подчеркнула слово «моей» Жудити, — но, разумеется, она — член твоей.

—  На диване я не улягусь, я слишком высокая, — тут же стала возражать Лусия Элена. — Но если Шику будет спать в гостиной, то я согласна.

Шику молча смотрел на спорящих. Он тихо стоял в сторонке и поглядывал на суетящихся женщин. Потом тихонько подошел к комнате Раула и постучал.

— Посидите тихо, пожалуйста, — попросил он, и женщины разом притихли, — мне нужно поговорить с моим приятелем, а когда я вернусь, мы разберемся, кто, где ляжет.

— Уступить постель?! Ну, знаешь! — возмутился спросонья Раул. — Мало того, что разбудил!

— И ты мог уснуть в этом гвалте? Никогда не поверю, — вздохнул Шику. —  Уступи всего на одну ночь, а то мы до утра так и будем маяться.

С охами, вздохами, сопеньем и кряхтеньем Раул поднялся и вышел в гостиную.

— Ты, мамочка, будешь спать в комнате Ра уда. — И Шику пригласил дону Жудити в комнату.

Непритязательная дона Жудити тут же устроила Раулу разнос за беспорядок.

— Я просто представить себе не могу, как ты можешь жить среди этого развала, — возмущалась она.

— Могу! — сурово отозвался Раул и прибавил: — Вы меня очень обяжете, если ничего не будете трогать.

Тон его был так суров, что дона Жудити мигом успокоилась и вполне миролюбиво пообещала:

— Конечно, не буду, не беспокойся.

— Вот и прекрасно, — буркнул Раул.

Мужчины подождали, пока улягутся и успокоятся женщины, а затем, поругавшись, какое-то время из-за дивана, улеглись и сами. Улеглись недовольными, раздраженными и точно такими же проснулись.

Стоило Шику открыть глаза, как женщины наперебой защебетали, обещал приготовить ему завтрак, напечь печенья, сделать фруктовый коктейль.

— Терпеть не могу фруктовых коктейлей, — огрызнулся Шику и поспешно сбежал на работу. Провести еще и утро в обществе преданных ему женщин было свыше его сил.

Он мечтал повидать Жулию. Стоило ему увидеть ее, как он чувствовал себя омытым живой водой, и он жаждал приникнуть к этому волшебному источнику. Если бы он знал, что Жулия искала его! Она хотела попросить его приехать к Отавиу, которому стало очень плохо после того, как он не уследил за Сели. Единственный, кого он соглашался повидать, был Шику, и Жулия пыталась его отыскать.

Она позвонила ему домой, трубку взяла Констансинья и, осведомившись, кто Шику спрашивает, произнесла вслух: Жулия Монтана.

Жудити тут же вырвала у внучки трубку из рук:

— Алло! Это говорит мать Шику, — сообщила она. —  Девочка! Хватит ему названивать, мой сын занятой, порядочный человек, у него нет времени на разговоры с кем попало! Или ты уже забыла, что из-за тебя, его чуть не колумбийские партизаны? Оставь его в покое, ему и без тебя отлично живется! Всего хорошего!

Дона Жудити с чувством выполненного дол гордо положила трубку.

Зато Жулия на другом конце провода еще несколько секунд подержала ее, внимательно на нее глядя, потом тоже опустила на рычаг и сказала:

— Ненавижу Шику Мота! И все, что с ним связано!

Глава 35

Отавиу смотрел на изможденное лицо дочери, посиневшие губы, подрагивающие во сне веки. Он чуть не застонал, едва увидел иглу, пронзившую руку Сели. Только бы она осталась жива, только бы эти капельницы, наконец, помогли ей! Отавиу попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но на поверхность всплывали лишь отдельные бессвязные слова, которые, как он ни силился, не желали складываться в ладные молитвенные строки. Он опять почувствовал себя бессильным — бессильным вспомнить молитву, бессильным помочь дочери, бессильным уберечь ее от невзгод и болезней.

Его потерянный взгляд встретился с напряженным взглядом Жулии, внимательно следившей за ним. «Ну вот, вдобавок ко всему напугал и Жулию!» Отавиу взъерошил волосы и улы6нулся дочери.

— Все будет хорошо, Жулия. Только бы Сели выкарабкалась. Но она сильная девочка, да и все мы так поддерживаем ее.

На последних словах Сели приоткрыла глаза, и Отавиу воспринял это как доброе предзнаменование.

Оно и вправду было добрым. Уже к утру следующего дня Сели стало лучше: упала температура, анализ крови показал хоть незначительное, но все же снижение лейкоцитов, а это означало, что болезнь отступает. Девушка медленно пошла на поправку. Появился аппетит, за ним прибавилось и силенок, и она уже пыталась ходить по палате.