Тайны российской аристократии

В это время Чаадаев пережил глубокий внутренний кризис. Те идеи, которые волновали его ранее и находили свое воплощение в длительных разговорах с Пушкиных, мучили и терзали философа так, что он уже не мог удовлетвориться одними беседами. В 1829–1831 гг. Чаадаев пишет свои знаменитые «Философские письма». Это глубокие, наполненные гениальными озарениями размышления о России и ее месте в мире. О церкви, христианстве, обществе и личности, ответственности каждого человека. Письма вскоре стали известны публике и широко распространились в рукописях. Однако появление в печати первого из писем, чудом прошедшего цензуру и опубликованного в журнале «Телескоп» за 1836 г., произвело в русском обществе эффект разорвавшейся бомбы.

Чем же смутил Чаадаев умы своих современников? Прежде всего, в эпоху правления Николая I, когда официальная идеология строилась на основе трех основных идей: «самодержавие, православие и народность», Чаадаев громко заявил о лживости и несостоятельности этих принципов. Он обрушился на самодержавие и крепостничество, составлявшие основу общественного строя России: «Эти рабы, которые вам прислуживают, разве не они составляют окружающий вас воздух?.. И сколько различных сторон заключает в себе это ужасное слово: раб! Вот заколдованный круг, в нем мы гибнем, бессильные выйти из него».

Не менее жестоко оценивал Чаадаев и Российское государство, и российский народ. «Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человечества». Так оценивал философ роль России в мировой истории. «Исторический опыт для нас не существует…» – утверждал он, подчеркивая оторванность России от западноевропейской цивилизации. Корни этого Чаадаев видел в оторванности православия от западной Церкви, – в которой в большей степени осуществлены идеалы истинного христианства.

Такой взгляд, опровергавший все, на чем держалась власть российских государей, казался официальным властям кощунством, более того – бредом безумца. И если цензор и издатель журнала, допустившие выход возмутительной статьи, были строго наказаны, то к Чаадаеву власти применили иные меры – он был объявлен сумасшедшим. Философа заключили под домашний арест, над ним установили медицинский досмотр (каждый день полицейский медик «осматривал» Чаадаева и доносил о его состоянии); ему строго запретили печатать свои сочинения в дальнейшем. Нельзя не признать пророческого взгляда А. С. Грибоедова, предсказавшего судьбу Чаадаева в «Горе от ума» более чем за десять лет до жестокого наказания автора «Философских писем». Как и Чацкий, Чаадаев (провидческое совпадение даже в звучании фамилий!) поплатился за свои обличения тем, что был признан безумцем.

А. С. Пушкин довольно резко реагировал на критику Чаадаевым исторической роли России. Он был категорически против основных выводов своего друга. Пушкин написал пространное письмо к Чаадаеву, но так и не отправил его. Он резко возражал, утверждал, что Россия внесла великий вклад в мировую историю, и писал, что «ни за что на свете» не желал «переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков». Впрочем, во многом поэт был вынужден согласиться с философом. С грустью, он отмечал, что Чаадаев прав, когда писал о «равнодушии к всякому долгу, справедливости и истине», циничном «презрении к человеческой мысли и достоинству». Сложно сказать, кто был прав в этом споре. Однако нельзя не заметить гениального предвидения Чаадаева, который писал: «Мы принадлежим к числу тех наций, которые существуют лишь затем, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок». События 1917 г. и последующих десятилетий с полной ясностью доказывают, что Чаадаев был прав. Россия преподнесла миру страшный урок господства тирании, который уже никогда не будет забыт.

Чаадаев прожил по меркам того времени долгую жизнь. В 1840-х гг. жесткий режим, установленный над ним властями, несколько ослаб. Он регулярно посещал аристократический Английский клуб, встречался с товарищами своей юности, оставался властителем умов и был глубоко почитаем среди образованных и просвещенных людей своей эпохи. Не публикуя ни строчки, Чаадаев продолжал занимать видное положение среди мыслителей 1840–1850-х гг. И западники, и славянофилы относились к нему с глубоким почтением. «Просвещенный ум, художественное чувство, благородное сердце – таковы те качества, которые всех к нему привлекали; но в такое время, когда, по-видимому, мысль погружалась в тяжкий и невольный сон, он особенно был дорог тем, что сам бодрствовал и других побуждал…» – писал о Чаадаеве его идейный противник, славянофил А. С. Хомяков, идеализировавший и Россию, и православие.

Чаадаев умер в 1856 г. и был похоронен в Донском монастыре рядом с могилой Евдокии Сергеевны Норовой (1799– 1835), которую он горячо любил, и пронес это чувство через всю жизнь.