Тайны Сибири

Дальше… Дальше наступает очень долгий перерыв. Началась затянувшаяся более чем на столетие вялотекущая, но жестокая война с чукчами, категорически не желавшими становиться чьими бы то ни было подданными. Тут уж было не до поисков горы, и вообще серебра. Ну, а потом о горе как-то незаметно и тихо забыли. «Скаски» пылились в архивах, порой вызывая большой интерес мышей, которые все сожрут, что ни дай. Рудознатцы обходили Чукотку стороной, хотя война давно кончилась и чукчей худо-бедно удалось привести в некое подобие российского подданства (однако своя специфика, как мы вскоре увидим, там сохранялась очень и очень долго). О горе попросту забыли. Бывает.

Новый всплеск интереса к серебряной горе случился только на четырнадцатом году советской власти. В 1930 году на Чукотку приехал одессит В. Ф. Уваров, которому история и обязана этим новым всплеском интереса.

Самое интересное, что по профессии он был не геологом, а лесозаготовителем. Профессия для Чукотки довольно экзотическая, конечно. Но так уж карта легла. Для широко развернувшегося строительства требовалось дерево, а оно на Чукотке было по причине редкости прямо-таки стратегическим материалом, каждую доску приходилось везти черт-те откуда. Однако стало известно, что в пойме реки Анадырь и на некоторых ее притоках есть пусть и не очень большие, но самые настоящие леса. Их-то и отправили разыскивать Уварова.

Объездив достаточно обширные районы, он однажды разговорился с пастухами-оленеводами – собственно, батраками местного богатея Эльвива…

Для всего остального Советского Союза, где коллективизация уже прокатилась паровым катком, слова «батрак» и «богатей» отошли в прошлое. Но не на Чукотке в силу ее специфики. Там коллективизация, заключавшаяся исключительно в «обобществлении» оленей (потому что больше обобществлять было просто нечего), крепенько запоздала и началась только в конце сороковых годов, проходила порой в стиле сущего вестерна (о чем в свое время было написано несколько интереснейших приключенческих романов, к сожалению, ныне забытых). До этого времени никаких «оленьих колхозов» не существовало, и по Чукотке преспокойно кочевали со своими немаленькими стадами местные богатеи.

Так вот, именно батраки Эльвива и рассказали Уварову о серебряной горе, якобы находившейся в верховьях, в горах Анадырского хребта. А за точными сведениями посоветовали обратиться к человеку, считавшемуся живой легендой Чукотки – богачу Ивану Шитикову, в царские времена носившему титул «чукотского короля». Титул был неофициальный и в табели о рангах не числился, но царские власти вполне серьезно присваивали его тому из богатых оленеводов, кто соглашался заплатить ясак за соплеменников. Сделка для обеих сторон была крайне выгодной: «король» приобретал дополнительную власть над соплеменниками, а значит, и новых батраков, а казна получала меха оптом, не приходилось гоняться за каждым отдельно взятым «налогоплательщиком». (Тем более что многие чукчи уже в XX веке не признавали себя подданными империи и от ясака увиливали, как только могли, и ловить их по тундре было крайне затруднительно.) Вообще мировая история налоговой системы полна интересных курьезов…

Шитиков принял Уварова очень гостеприимно и на расспросы отвечал охотно. Ну конечно, говорил он, чукчам и ламутам давным-давно известна гора, почти целиком состоящая из чистого серебра. Находится она где-то в горном узле, где сходятся хребты Анюя, Анадыря и Чауна. Гора лежит в стороне от маршрутов традиционных кочевок, серебро не разрабатывается, несколько тысячелетий чукчи и ламуты вообще там не бывали, так что точное местоположение горы забыто.

Объяснение такой ситуации Шитиков тут же дал. Как-то во времена Александра III ламуты попытались заплатить ясак серебром, но власти отказали и потребовали, как обычно, пушнину. Ламуты разобиделись и махнули рукой на оказавшееся бесполезным серебро…

Шитиков был настолько доброжелателен (так уж с королями испокон веков обстояло – кому голову снесут, кого обласкают), что рекомендовал Уварову «эксперта по горе» Константина Дехлянку, старейшину одноименного ламутского рода. Дехлянка тоже держался с гостем крайне доброжелательно и дал полные сведения о горе. Зовется она Пилахуэрти Нейка, что на русский Уваров перевел примерно как «Загадочно не тающая мягкая гора». Стоит она на краю леса, у водораздела рек Сухой Анюй и Чаун, высотой около двухсот аршин, легко режется обычным ножом, а по бокам свисают сосульки причудливой формы, наподобие льда, который, однако, «на солнце и огне не тает». То ли на ее вершине, то ли поблизости есть озеро, покрытое какой-то нетающей окисью. Насколько Дехлянка помнит, гора стоит у речки Поповда, названной так по имени старинного землепроходца казачьего сотника Попова.