Тайны старой аптеки

В глубине мастерской располагался верстак, над которым скрючился старик в фартуке, сплошь покрытом блестящими потеками от машинного масла. Седые бакенбарды, сморщенное лицо и копна взлохмаченных волос скрывались под тонким налетом бурой ржавчины, отчего и сам мастер походил на одно из своих творений. На его голове на ремешках крепился налобный фонарь, а на правом глазу сидел выдвижной монокуляр с несколькими линзами. Помимо собственных рук, в работе ему помогали две непрестанно жужжащие механические. Одна устанавливала детали, другая закручивала винты.

Помимо старика, в мастерской присутствовали две дамы, очевидно, ожидавшие свой заказ. Одна из них, в черном платье с турнюром и широкополой шляпке с вуалью выглядела так, будто то ли собиралась на кладбище, то ли только что там побывала. В ней ощущалось нечто паучье. Другая, в бордовом платье и полосатом жакетике в тон ему, сжимала в руках сложенный антитуманный зонтик и небольшую сумочку. Вуаль она не носила, и Джеймсу предстало довольно миловидное, чуть округлое лицо с большими карими глазами, коротким прямым носом и губами, на которых застыла легкая полуулыбка.

Джеймс уже было шагнул к верстаку, но дама в черном преградила ему путь.

– Дождитесь своей очереди, мистер! – воскликнула она.

– Но я только отдать…

– Своей очереди, – процедила строгая дама.

– Мастер скоро освободится, – мягко сказала вторая женщина – она была не в пример приятнее.

Джеймс кивнул и отошел в сторону. Оставалось надеяться, что долго он здесь не задержится – ему не терпелось как можно скорее отдать последний заказ и вернуться в аптеку: кто знает, вдруг он успеет и мадам Клопп все еще будет спать?

Дама в черном повернулась к спутнице и продолжила, очевидно, прерванный появлением Джеймса разговор:

– Я все еще не понимаю, Марго, зачем мы притащились аж к каналу?

– Прошу тебя, Джеральдин, говори тише, – негромко ответила Марго. – Твои слова могут задеть мастера.

Джеральдин на это презрительно фыркнула:

– Он сейчас ничего не слышит. И не видит, кроме консервной банки, которую собирает. Неужели нельзя было найти кого-нибудь поближе?

– Во-первых, это не консервная банка, а дирижабль. Ты ведь знаешь, как Калеб любит дирижабли. А во-вторых, мне очень рекомендовали мастера Шмауэра. Уверена, Калеб будет в восторге от своего подарка на день рождения.

– Ты его балуешь. И недостаточно строго воспитываешь.

– Ты боишься, что твой племянник вырастет недостойным членом общества?

– Я не уверена, что он вообще вырастет.

– Это еще что должно значить? – с подозрением спросила Марго.

– Ничего, – ответила Джеральдин. – Я больше переживаю, что он так похож на… – она сделала паузу и выцедила имя: – Джонатана.

Марго вздохнула.

– Надеюсь, Джонатан не забудет про день рождения Калеба и купит ему подарок.

– На него нельзя положиться. Я уверена, что он забудет.

– Не начинай…

Джеральдин явно собиралась продолжить и высказать Марго все, что у нее накопилось по поводу этого Джонатана, но тем не менее сказала:

– Ты подумала над моим предложением?

Марго возмущенно на нее взглянула и сжала сумочку, как показалось Джеймсу, очень нервно.

– Я ведь тебе уже говорила: у меня есть свой дом, – сказала она. – Я не стану к тебе перебираться.

– Я – твоя сестра, Марго, – ответила Джеральдин, – и хочу для тебя только добра. Эта жалкая лачуга на Каштановой улице не подходит Четвинам.

– Я уже не Четвин, Джеральдин, но ты постоянно об этом забываешь…

Джеральдин уже хотела что-то на это ответить, но тут мастер Шмауэр наконец поднял голову и провозгласил:

– Готово, миссис Мортон!

Сестры подошли к его верстаку, и мастер с гордостью кивнул на свою работу. Перед ним стоял небольшой игрушечный дирижабль, и выглядел он, надо сказать, просто потрясающе: алая оболочка, блестящие золоченые детали, крошечные светящиеся иллюминаторы… Джеймс не знал, как отреагирует мальчик, для которого эта игрушка предназначалась, но, если бы ему такое подарили, он был бы в восторге.

– Ключик завода здесь – под днищем, – пояснил мастер. – Нужно повернуть его ровно восемь раз, и дирижабль полетит. Вам показать, как все это работает?

– Обойдемся, – бросила Джеральдин. – Думаю, Калеб и сам разберется, а я хочу поскорее убраться из этой дыры.

Мастер обиженно поджал губы, а Марго поспешно сказала:

– Прошу вас, простите мою сестру, мастер Шмауэр. Но нам и правда пора – мне еще нужно обойти несколько лавок и зайти на рынок за грибами и рыбой. У нас сегодня будут пироги. День рождения сына, вы понимаете…

Мастер хмуро глянул на Джеральдин и кивнул.

– Что ж, тогда я заверну дирижабль. С вас сто фунтов, миссис Мортон.

– Сколько?! – возмутилась Джеральдин. – Марго, ты сошла с ума!

– Нет, я просто люблю своего сына.

– Я и говорю: сошла с ума. Детей нельзя любить, иначе из них вырастут лентяи и неженки. И уж точно они не стоят того, чтобы ради них разоряться!

– Но ведь у тебя самой два сына!

– И что с того?

Марго не ответила и, достав из сумочки деньги, заплатила мастеру. Пара механических рук быстро обернула дирижабль коричневой упаковочной бумагой и перевязала ее бечевкой.