Тайны степи

— Я приму к сведению ваши пожелания, — хмуро кивнул Саид, но мысли скрывать он не умел, и всем было понятно, что ждать от него повиновения не стоило.

Меня тянуло вмешаться, защитить друга или перетянуть внимание Августиана, но я не стала этого делать. Саид обиделся бы, а кузен еще больше уверился в своих заблуждениях. С Августиана станется запретить другу въезд на территорию своего государства, причем он это сделает хотя бы из желания досадить мне.

В кабинет Джанжуура мы вошли вчетвером, помимо нас с Князем, были еще Манор и Саид. Телохранителей оставили за дверью, малыш спал в своей корзинке. Пока прислуга накрывала на стол, разговоры велись ни о чем. В основном беседовали я и Джанжуур. Князь рассказывал о своем детстве и отрочестве, спрашивал, как получилось так, что я увлеклась совершенно неженским делом. Мы даже немного поспорили о том, чем должна заниматься жена.

— Леди Анна, — в приватных беседах Джанжуур все чаще называл меня домашним именем. Не знаю, хотел ли он этим подчеркнуть наше номинально родство или ему тоже не нравилось мое полное имя. Я не поправляла его, за пять лет мне удалось привыкнуть к своему неблагозвучному имени, но полюбить у меня его так и не получилось. — Я восхищаюсь вашей красотой и умом, но согласитесь, большинство женщин весьма приземлены в своих желаниях и целях. Их интересует в первую очередь собственная привлекательность и комфорт, богатство супруга, его статус. Даже дети для многих женщин являются лишь досадной помехой.

— Вы преувеличиваете, Князь, — отмахивалась я от его инсинуаций. — Вас и Манора послушать, так все женщины прямые потомки змея Пашуты, а вы, мужчины, агнцы во плоти. Нет, я всегда считала, что за свои поступки надо отвечать или хотя бы с собой быть честным, не перекладывать свою вину на других, как бы этого не хотелось. А то, что молодые девушки ничем не интересуются, кроме как своей внешностью и женихами побогаче, так это всего лишь издержки воспитания. В моей стране юным аристократкам тоже запрещается читать серьезную литературу, задавать неудобные вопросы, проявлять инициативу, из них растят угодливых и незаметных жен. Спрашивает, а кому это нужно? Их матерям? Или самим девушкам, многие из которых, возможно, с удовольствием посвятили бы себя каким-либо занятиям, а не только вышиванию и посиделкам в будуарах? Нет, иметь таких скучных и недалеких жен нравится вам, мужчинам. Рядом с красивой, глупой и беспомощной леди каждый из вас чувствует себя героем. Даже если сам герой далеко не так хорош, каким был в молодости, и не так умен и богат, как его сосед, например. Заметьте, я ничего не сказала о чувствах, когда браки заключаются по договоренности, о них не идет и речи. Так что это вы, уважаемый Князь, согласитесь со мной, что весь этот мир принадлежит вам, мужчинам, и то, что женщины меркантильны и холодны, тоже дань традициям и воспитанию. Вот вы, Джанжуур, несколько раз упоминали о младшей дочери, но за столько дней я ее ни разу не увидела, хотя с сыном вы не расстаетесь. А ведь маленькой девочке тоже плохо, она разом осталась без любящей матери и отца, который вряд ли за эти дни заглянул к ней. Знаете, няньки и прислуга не заменят ребенку родителей. Или думаете, ваши жены с наложницами купают малышку в любви?

— Вы не правы, леди Рибианна, я не забыл о дочке, просто она слишком сильно похожа на свою мать и мне сейчас тяжело на нее смотреть. А еще я не знаю, как ей сказать о смерти Нияматы, — посерел лицом Джанжуур, а потом взял со стола колокольчик и позвонил. Практически сразу в кабинет вошла служанка и низко поклонилась всем нам, но в первую очередь Князю. Он быстро отдал какое-то распоряжение, и девушка ушла. — Я приказал привести малышку, она еще не видела брата.

Мне не довелось познакомиться с любимой наложницей Князя при ее жизни, да и после смерти у меня не возникло желание взглянуть на ее тело. Так что я не могла бы точно сказать на кого похожа девочка внешне, но характер у нее точно был не Джанжуура. Малышка напоминала мне мышонка: черные глазки-пуговки, вздернутый носик, тонюсенькие косички и растерянное на грани испуга выражение лица. Обнять и плакать, что Джанжуур и сделал. Подхватил свою дочку на руки, крепко обнял и отнес к окну, то ли не хотел, чтобы мы стали свидетелями его состояния, то ли защищая дочку от внимания незнакомых ей людей. Он что-то шептал ей на своем языке, гладил по волосам, успокаивая. Девочка что-то сбивчиво отвечала, глотая слова и, кажется, плакала.

— Твари, — тихо прошипел Манор, сжимая кулаки. — Вот скажите, леди Рибианна, кем надо быть, чтобы рассказать такой крохе, что ее маму убили?!

— Соглашусь с вами, господин Манор, — ответила я, чувствуя непреодолимое желание прогуляться в гарем и узнать, у кого хватило подлости сказать такое ребенку. Ну ладно склоки и свары между женщинами, но дети-то в чем виноваты?

Сидевший рядом Саид взял мою ладонь в руки, мягко сжимая и успокаивая. Вздохнула, пытаясь усмирить свои эмоции, которые были взбудоражены еще во время спора с Князем. Улыбнулась другу, благодаря его за поддержку.