Тайны Тёмного Лорда (СИ)

Полупрозрачная женская фигура легко и бесшумно плыла над полом по одному из длинных коридоров Хогвартса. Уже настал поздний вечер, и студенты разошлись по спальням. Елена полагала, что находится здесь совсем одна, но это было не так. Наложив на себя мощное дезилюминационное заклинание, Том Реддл следовал за ней и зорко наблюдал за каждым движением призрака. Вдруг Елена остановилась, словно что-то ее насторожило. В следующую секунду слизеринец понял, что у такого поведения было серьезное основание. Из боковой стены быстро вынырнуло другое привидение — страшный мужчина с хмурым лицом, носящий на плечах цепи и вериги. В нем Реддл сразу же узнал Кровавого барона, который стремглав бросился догонять призрака факультета Когтевран.

— Елена, — послышался его низкий грубый голос. — Елена, подожди, прошу тебя! — тон барона стал умоляющим.

— Оставь меня, барон! — коротко отрезала молодая женщина и бросилась прочь. Однако Кровавый барон преградил ей путь.

— Нам нужно поговорить, Елена! — просило привидение.

— Нам не о чем с тобой говорить, барон! — строго отвечала она. — После всего, что ты сделал со мной… — Она распахнула призрачный плащ и указала на грудь, где виднелась глубокая ножевая рана, из которой текла полупрозрачная серебристая кровь.

— Я виноват, очень виноват перед тобой, Елена! — с чувством воскликнул барон. — Но ты просто свела меня с ума своей жестокостью, и я даже не понимал, что делал в тот момент…

— Ты еще смеешь оправдываться, барон? — презрительно фыркнула младшая Когтевран. — Впрочем, у тебя всегда был бешеный темперамент, и именно из-за него я всегда отвергала твои ухаживания.

— Прости меня, ведь с тех пор, как убил тебя, а затем и себя, я не знаю покоя от угрызений совести. Потому уже тысячу лет ношу на себе эти цепи в знак горького и глубокого раскаяния. Неужели я так и не заслужил твоего прощения и… и любви?

— Да как ты смеешь говорить об этом, окаянный? Ты достоин своей незавидной участи, и я скажу только: «Поделом тебе!»

— Елена, мы все равно должны быть вместе! — в призрачных глазах было отчаяние вперемешку с безумием, и стало совершенно очевидно, что барон вот-вот потеряет рассудок.

— Не говори глупостей, барон! — со страхом отвечало привидение. — Я никогда не буду с тобой! И перестань уже докучать мне своими признаниями и бесполезными мольбами о прощении.

Во время всего этого разговора невидимый Реддл находился всего в нескольких шагах от этих двоих и внимательно ловил каждое сказанное слово. В его голове молнией пронеслась мысль: сейчас или никогда. Он быстро наколдовал защитную сферу и, направив волшебную палочку на Кровавого барона, четко произнес непростительное, но крайне мощное заклинание: «Империо!» Эффект сказался моментально: глаза барона сделались покорными и бессмысленными. Реддл снял с себя дезилюминационные чары и обратился к призраку-мужчине.

— Барон, мисс Когтевран, кажется, ясно дала тебе понять, что не желает иметь с тобой ничего общего. А кроме того, твое общество ей сильно неприятно.

— Да, Том, — покорно ответило привидение, опустив голову.

— Не советую тебе быть таким назойливым и докучать ей! — при этом Реддл легко и грациозно поклонился Елене. — Оставь ее в покое!

— Хорошо!

— Ну, вот и отлично! — усмехнулся слизеринец. — А теперь, дорогой барон, будьте так добры и избавьте нас от своего присутствия.

Призрак, будучи под действием заклятья, в ответ только согласно кивнул и улетел сквозь стену из коридора.

— Благодарю тебя, Том! — заговорила Елена, и Реддл безошибочно распознал в этих словах самую глубокую признательность. — Не думала, что в Хогвартсе найдется человек, который захочет и сможет урезонить Кровавого барона.

— Не стоит благодарности! — любезно проговорил Реддл. — Будьте уверены, Елена, он больше не станет вас преследовать.

— Мало того, что этот страшный человек убил меня во цвете лет, так еще и после смерти не давал покоя. Хорошо, что еще не перевелись такие вот рыцари и галантные кавалеры.

Реддл внутренне торжествовал, потому как ему полностью удалось войти в доверие к призраку, а значит, была надежда узнать, что стало с диадемой ее матери. Однако внешне Том никак не проявлял своих чувств, и вообще сейчас, как и всегда, глядя на его лицо, вряд ли можно было догадаться, о чем он думает.

— Но почему же он вас убил, Елена? — хорошо изображая недоумение и сочувствие, поинтересовался Реддл.

«Надо вывести ее на откровенный разговор!» — размышлял он. — «Может, тогда и про диадему что-нибудь расскажет».

— Ах, Том, — начала Елена, которой, похоже, приятно было ответить на вопрос, ведь ей его еще никто не задавал. — Барон несколько лет докучал мне своими ухаживаниями, а я их отвергала. Знаешь, такой нрав, как у него, был мне совсем не по вкусу.

— Понимаю! — ответил Том.

— А когда я скрывалась в лесах Албании, моя мать попросила его разыскать меня, потому как знала, что он любил меня. Она тогда сильно заболела и хотела видеть меня перед смертью, хоть и были у нее причины сердиться на меня.