Тайны Тёмного Лорда (СИ)

Да, Хогвартс и вправду становился Тому родным домом, и мальчик день ото дня все больше привязывался к нему. Однако отсутствие каких бы то ни было сведений о семье было своеобразной ложкой дегтя в этой огромной бочке меда. Тем не менее Том все же считал, что не потерял даром времени, что провел в библиотеке и в архиве. В конце концов, он получил более детальное и системное представление о разделах магии и ее возможностях, о том, какую еще информацию можно почерпнуть из ресурсов, бывших в его распоряжении, хотя доступа к запретной секции и книгам по темным искусствам у него пока еще не было. Очень интересной, а главное, полезной, показалась ему легилименция — область волшебства, позволяющая взаимодействовать с сознанием другого человека, хоть колдуна, хоть магла. Возможность с помощью заклинания «Легилеменс» проникать в чужую память и просматривать, как в калейдоскопе, картинки воспоминаний, умение одним волшебным словом «Обливиэйт» стереть ту или иную информацию в мозгу чародея… Том понял, что благодаря этим познаниям профессор Дамблдор и прочитал его мысли тогда в запретной секции. Благо, был и способ этому противостоять. Тут могла помочь окклюменция — специальный навык, позволяющий защищать свое сознание от любых попыток проникновения извне. Здесь не нужна была даже волшебная палочка, зато было необходимо умение в любой ситуации оставаться спокойным и не поддаваться эмоциям, а наоборот, холодно и методично концентрироваться только на тех воспоминаниях, которые хочешь показать и не стремишься делать из них тайну. А вот самое сокровенное надежно прятать под ними. К слову сказать, и легилименция, и окклюменция были достаточно сложны в исполнении и преподавали эти науки далеко не всем ученикам в Хогвартсе и не раньше шестого-седьмого курсов. А уж о самостоятельном их изучении и речи не шло. Однако Реддл все же решил дерзнуть. Его волшебная сила, упорство в достижении задуманного, а также природная замкнутость и привычка к скрытности сослужили хорошую службу. За две недели каникул Том вполне сносно освоил окклюменцию и продолжал совершенствоваться в ней, о чем профессор Дамблдор не преминул заметить, что, дескать, первокурсник достигает небывалых успехов в освоении, причем самостоятельном, довольно трудных областей магии. И сказано это было весьма серьезным, даже встревоженным тоном, так, что в похвале прекрасно читалось и порицание.

— Что же ты так рьяно желаешь скрывать, Том? — спросил как-то декан Гриффиндора небрежным тоном, внимательно глядя на собеседника.

— У любого человека найдется нечто такое, что он желал бы оставить при себе и не делать достоянием гласности, профессор. Ведь так? А вы, сэр, не сочтите за бестактность, к мыслям всех учеников проявляете такой интерес, или только мои думы так возбуждают ваше любопытство? — тут Реддл позволил себе легкую иронию.

— Нет, Том, — чуть смутился профессор. — Здесь ты прав, а бестактным в данной ситуации можно назвать скорее меня. Однако, признаюсь, ты с первой встречи заинтриговал меня своим экстравагантным поведением. Кроме того, ты сирота, и я все равно хотел приглядеть за тобой. Из лучших побуждений, разумеется.

— Охотно верю, сэр, — отвечал Реддл, но по голосу невозможно было определить, так ли это на самом деле. — Вы прекрасно угадали с подарком на Рождество. Благодарю.

— Я подумал, что для змееуста это то, что нужно. Настоящих змей ведь в Хогвартсе не держат. Если хочешь, то я снова могу трансфигурировать эту милую игрушку в некое подобие питомца.

— Нет, спасибо, профессор. Я, пожалуй, дождусь момента, когда смогу завести настоящую.

— Ну, как пожелаешь.

Том вдруг подумал, а что, если эта змейка будет рассказывать обо всех его делах тому, кто даровал ей жизнь, и потому без колебаний отказался.

Тем временем каникулы закончились, и за пару дней до начала нового семестра студенты вернулись в школу. Сидя рядом с камином в подземной гостиной Слизерина, Том молча слушал рассказы Родольфуса о том, как поначалу весело он проводил каникулы дома, но аккурат под новый год пришло известие о кончине его прабабушки из Франции, Алисы Лестрейндж, которую он видел от силы раз в год или даже реже. И хотя большой печали эта новость у Дольфа не вызвала, но его огорчило, что все остальные каникулы оказались испорченными, так как семья, соблюдая приличия, надела траур.

— Что? — изумился Реддл. — Разве волшебники умирают?