Тайны тысячелетий

Настала очередь моя и Майкла Ганглоффа. Я плыл на глубине ста десяти футов на юг, когда Майкл неожиданно дернул за шнур три раза — условный сигнал, означавший: «Я что-то нашел, плыви сюда».

Несомненно, это была пушка — большая, отлитая из железа, частично ушедшая в грунт и так обросшая ракушками, что ее было невозможно идентифицировать. В течение нескольких минут мы нашли еще три пушки, затем еще две, все обросшие ракушками.

Истекло время нашего с Майклом погружения, и мы поднялись на поверхность с новостями, когда Луи Горсс и Ален Финк уже собирались нырять.

— Ищите другие предметы, — сказал я Луи, прежде чем он отправился вниз. — Там должны быть якорь, шпангоуты, свинцовая обшивка, возможно, керамика — что-нибудь такое, что мы сможем точно датировать. Я не уверен, того ли года эти пушки, или они относятся к другому времени. Они могут быть с «Витте Лиува» или с корабля другого века, который также затонул или прибегнул к джетисону[15]. Мы обязаны это выяснить.

Но не выяснили. Последующие погружения приносили кувшины и бутылки XVIII века, лежавшие на поверхности или около пушек, но они явно датировались более поздним периодом, чем «Витте Лиув». Не нашлось ничего, что помогло бы идентифицировать пушки или выяснить, нет ли ниже их, под слоем ила, погибшего корабля. Как раз в это время один из лучших инженеров Эда Уардвэлла, Дик Бишоп, доставил на Святую Елену его гидролокатор.

Наконец-то полностью экипированные, мы начали тщательное обследование дна Джеймс-бей. Сгорбившись в крошечной каюте нашего суденышка, Дик просиживал перед гидролокатором по десять часов в день, пытаясь нарисовать детальный электронный портрет всего, что лежит на дне: несколько погибших судов, якоря, железные бочки из-под бензина, затонувшая барка и разнообразный мусор, оставленный поколениями жителей острова Святой Елены. Но ничего, даже отдаленно напоминающего «Витте Лиув», кроме наших шести пушек.

Пушки маринованные с перцем

Чтобы ничего не упустить, мы ныряли за всем мало-мальски интересным, что отмечал локатор Дика, но результат всегда был один и тот же — не то судно, не тот век. В конце концов перед нами встал оригинальный вопрос: а относятся ли вообще эти шесть пушек к «Витте Лиуву»? На мой взгляд, существовало только одно решение.

— Давайте поднимем пушку, — предложил я, — и спросим это у нее.

Работа с вакуумным приспособлением под названием «воздушный лифт» заняла два дня, но мы наконец умудрились завести строп вокруг одной из пушек, которая при ближайшем рассмотрении оказалась скорее бронзовой, чем железной. Луи опустился с тремя большими неопреновыми мешками и несколькими воздушными резервуарами и наполнил мешки воздухом. С резкими толчками пушка оторвалась от своего векового ложа и величественно поплыла к поверхности, оставляя позади себя темное пятно грязи.

Мы отбуксировали наш приз, все еще поддерживаемый воздушными мешками, к берегу, и с помощью подъемного крана вытащили его на набережную. Пушка была покрыты какой-то странной субстанцией, не очень похожей на коррозию. При ближайшем рассмотрении она оказалась… перцем. Я был несказанно рад этому обстоятельству, ведь грузовая декларация «Витте Лиува» включала 15 171 мешок этой пряности, размолотой и в зернах. В отличие от других специй, бывших на корабле, таких, как мускатный орех и гвоздика, перец выдержал века пребывания в морской воде и, как выяснилось, оказался превосходным консервирующим материалом не только для пищи.

Я медленно очищал пушку, пока наконец не появилась часть надписи. Таким образом наши поиски сразу закончились. Где-то под пушками лежат останки «Витте Лиува».

Легкий успех на этом и закончился. Дальнейшие погружения за пушками показали, что только эти шесть орудий лежали поблизости друг от друга. Мы нашли седьмую пушку в ста семидесяти футах от них, а восьмую — около восьмидесяти футов в совершенно противоположном направлении. Я хорошо знал, что в корпусе «Витте Лиува» длиной более тридцати метров, размещалось тридцать пушек. Очевидно, его останки были разбросаны на более обширной территории, чем указывали рапорты о сражении. Мы решили сконцентрировать свои усилия на первоначальной группе из шести пушек.

Пивные бутылки, кости и… «золотое дно»

Соединив вместе кучу пустых бочек из-под бензина и обшив их досками, мы соорудили платформу для ныряния, затем поставили ее на якорь прямо над группой пушек и начали исследовать, что лежит под ними.

Как оказалось, практически все.

Однажды, пройдя верхний слой ила, мы добрались до слоя мертвых кораллов, перемешанных с невероятно разнообразным мусором — пивными бутылками, консервными банками, старыми башмаками, столовой посудой и даже разрозненными костями, вероятно, принадлежавшими диким козам с острова. Затем, в один достопамятный день, среди мусора начали попадаться фрагменты прекрасного фарфора.