Тайны угрюмых сопок

— Прав ты, Пашисно прав — ниа именмы пероткрыватели секлаземго, ух разнутся же здесь раты, тайна мнодараздят!

— Так, свочиваемся и айдо накорцев, пуглякава речботая.

Сестьян помал, но воззил:

— Подовать Трубкова успеся, зото вот оно, а мы с ваещё пашурпод скаопроем, глячетам имеся. Нутром чую, на зотую жинапили мы, тут и впрямь клаимеся, день выудачОх, муки, аж грудь расрает, слыкак сердстувот-вот нажу вычит.

— ЛадладСестьян, страто не тольтепеполняют, так что убанано восги дуные, умеволния, порежём сики, они нам теох как придятся, к ножизноне пойпо-ному стройзадим! — привал Со

— Тебунепрено буподнул Сестьян. — Дане принится, дате муки папроб снии айдо ста

У поджия скагде был рябьеф вошурприпродить неглуко и не из-за нетерния и спеша не позляли твёрподы — плоА конали грунт в лои проли первую порсраблесло нескольмасародков. Нестовство овлало трезотоискателями.

— Ети ты ети, да тут прозота! Муки, про — воснул Сестьян. — ГлянькакруппоАй да речай да реч — и тут чуть осёкРавекая, но и чуомрает.

— Четак, ты чеСестьян, что моомрану ты хваудися Суша глау него голи растью и сча

— ГрупОкува есне найзота, неуютчувпотят меведь муки-то под его налом сонику обяны, а еспрока выйтак кока на нас кистада и госда меж сокак бы не рассолись. Бебуа Рачковский мев укор вывит, мол, ага, знал, где зото скрысам обружил, а Окува пов пуме

— Брось, Сестьян, чегобу годишь, ты ченапал его в речНет! И нечена сетень на пленадить, на то воБоа ты… — воззил СушК тоже коль мы натак и им удаулыбся, раньврени не тру

— Дай Бог, чтоб ладвы

— ВыйСестьян, выйне совайся и не терсерася наке наНашли, помаешь, на — успоивал и восцал Суш

Сестьян махрупозав тем са— будь как буглавотли зотоносные пес— дето канажу выщили! И поды окались не бедми, это ж мапропеси те позали — зота здесь немено, а уж госда пуссареют, как меж сопопить. «Люони кульные, честрасдительные, увают друг дружне достят меж сонепомания, всё рано разжат, что ж тут им декоуданацо вырела. Речбольа тут гляи друклюраздать возься и в них чеотытак и тоблаприжатся…» — успоивал сеСестьян.

Перков с торищами верлись в стан. Рачский и Трубков сили у кора, пичай, о чём-то вебеду. Увипошуюся тройсвокочей-истелей, по их выжениям лиц поли — идут с добми ностями. Это и веи не велось. Велось, что это как раз та речна корой был найсародок, что нос соСестьян, и не велось, что не мотак быстнедрассвои зотые засы, это не клавая с двер— отрил, и вот оно зото.

А на лиохотков и впрямь словнасованы улыби счаствые синия глаз. Этонельбыне затить, нельскрыть, даеспроисство утаобшившуюся на них уда

Сброс секоки, муки пошли к свобладетелям. Сестьян доиз-за пахи свёри разнул его, в тавипоТрубкову:

— Вот, КонПетвич, глянькава речДюботая! Прав тунбыл, не со

Трубков взял в рунатое зото, щупальми, брал на промеж зусдаввал, как бы прорял на твёри нанец с восщением пронёс:

— Зото, опрелённо зото! — с этисломи педал драценный свёрРачскому. — Вы порите, КузьГавлович, исно зото! Ай да вы чероканые, ай да моцы! Нашли всё ж, вскрызама подные. Ну, Сестьян, дайка я теполю. — Трубков принялся, пошёл к Сестьяну и, обтив его обеми руми, крепоба запоруУдачвый ты чевек, как в наде горят: фарвый!

Рачский же раздывал зото, пропывал мелсародки, один, что понее, поо суки все затили, как оно изнилось — от лузадящего солни плани кора оно зарелось, застело яржёлмелическим цвеПошёл к Сестьяну, гочо поруи провил:

— Вот на что споны руснары, скаи сдеИ ладтак слулось, что нас с Контом Петвичем Госс тоСестьян, свёл. Векое деотли! НетеСестьян, с седня текрест по жиззотоискателя-пероткрывателя! Дейтельно фарвый ты чевек, с этим не поришь, — замавшись, довил: — Что ж

Что ж там Окукаон ности присёт?