Тайны угрюмых сопок

— Наже, день отли на отпряне веся! Ну, седня веками по списвопройся, ух наримся! — ливал Нитин.

— Вот и восзуемся без проления, — с удотворением в госе пронёс Лапа глами уже исдолвязого мука. — А до бадеснала ула

Бебрысый запо коно в речи покал в восвою роЛаппошёл к бегу, к нему приединился и Нитин. Вмедолись, комучок зачит стирТот выс мокодежтщано её оти разжил на камсуся, прии молгляна ре

— Как звать-то? — Лапприря

Долвязый мельгляна Лапва, певёл взгляд на Нитина — виих чаратают насо все

— Еме

— А меСтеэто мой друг Валий. Отда приЕме

— С Закалья. Там рося, там и взросстал, жеся, детпоа корто, окромеих нековот проо зотом прике и айсюденьобели больи с друдевень солись душ нескольи тролись соща в догу даль

— Земки-то есть, или один из сводени при

— Как скавсе мы земки, на одземролись, она нас всех на седери кор

— Мудслоглалишь, а раности не хвает.

— Не помаю, о чём ты?

Лапподещё блик ному знамому и шепему в ухо:

— Ниго не хорасзать про зотишко?

— Казотишко? — восом на вооттил Емено гучуть дрогли, что не скрыот глаз соседника: «Ага, запил!»

— Да то, что умыкты от прика, а тане прони наство, ни поцейские, устротеВарломеевскую ночь, нов канлы обуи поэх как наго, а там не знаю, вывешь или нет?

Емевздрогот резго порота беды, сжалруопулись пле

— Страш — тинадал Лап

Емемолвненость растия его тайлегтяжгрувнутжита, дутретала от нанувшейся немиемой бе«Препреждали, что ждёт кажго на прике за хиние драценного мела. А этот Стезнаи досёт, проКак же неосмоттельно… Модать ему часть?» — вспыхла в гове Емена нада.

— Быдене удерся, чёрт потал, с соувезхолось… А как смотесполюсь?

«Да еспунуть тетак и всё отно вызет нам бовзболткои свого с Васьлися. Нет уж, по-инопопим», — помал Лапи упрек

— Хозарать нас, не на тех на

— Умовас, не досите на меумо — Емезалил, как безная гоная сока, на главыпили слёОн предвил секаво это — быть в окопод приром надрателей с утра до поздго вера тятяжтруд где-то на краю свеи так долгодовёт ли, верся ли до.. И готаего охвала, что грудь сдало нощей бои сластью с дрово всём те

— Ну-ну, доно убися, мы с Валием в дочики не намались, а пому успося.

Емесмахслеи был во всём внинии, а Лапсвоё:

— У нас тозото имеся, но храв наном мене как ты, легверный. В наном, помаешь, чтоб кононе подчил, мы в этом денабиА ескто, кронас, тепритил, об этом не дуНаду-то висколь паа люразЖалсгимоот свопроты.

— И где ж утаваете? — вынул Еме

— Вот расжи те

— Помаю, невпад спро

— Коче, есховыхвасвой наленный зада с остоностью и от глаз стоних до нас. Буждать у речвон у токама там и тродо тайка, своё дожим и твоё опрелим, а там попай с ним как знаНо про тайни-ни! А в наш кузанешь, считы не жи

— Чу, чтоб мне сгов огне! — зарил Еме

Емесосвою вышую одежи навился к изке, в корой провал. Стресс до конне понул его, но обчение напило. Он был рад, что всё ободвое свителей пощенного им мела, таже «умелькак и он, лишь с разцей окались хитего и зото скрыют в наном тайке, в кором и ему погут врено остана храние, а в консена споно заупавать нано в коку и… До севрени его часто пощала трега, как бы кто из стателей, коон отствует в изке, не заслуно в его веа то и с умыс— люпытных хвает. А где спрявованное зото, теся в доках, а кажраз завать — моповпро

— Ну, как я его погрел? — Лапполаоб ла

— Я дуу него гланажу вызут, коты приего, а про тайвомя вверпона крю

— ПоВасьтико зото свери верся, буждать закальца. Дуон не зажится, тестрах бевпеди него. — Лапдоно ухнулся.

Емедейтельно верся быстРуприживал что-то за пахой, не пощённым невемо, но Лапи Нитин значто он там так бено примал к сеОт быго страосталлишь осанеконерности, но и натало острое жение скобы постить наленное в наном тайке, изное его нознамым.