Тайны утерянных камней

Стар снова всмотрелась в фотографию, и какой-то новой тяжестью ей стеснило грудь. Шанс. Он был ей чудесным другом. Единственным ее другом. Голосок внутри нее отчаянно вопил: «Он никак не может быть здесь! Он погиб!» Вот только большая часть ее сознания с ошеломляющей уверенностью знала, что Шанс здесь. Она ощущала его присутствие везде — как бы ни противилась этому рациональная составляющая ее сознания.

Стар закрыла лицо руками, по-прежнему сжимая между пальцами снимок. Желудок вдруг свело от едкой кислоты, а в мозгу замелькали жуткие образы той ночи, когда Шанса не стало.

Была черная непроглядная ночь, такая холодная, что в носу у девочки стыли сопли, а улица стала скользкой от превратившихся в льдистое месиво луж. Они бежали так быстро, что кроссовки ее то и дело проскальзывали по тротуару. Шанс плакал, слезы вовсю катились у него по щекам, и, крепко держа ее за руку, он всякий раз, когда она падала, поднимал ее и снова тянул вперед:

— Быстрее, Стар! Шевелись!

Огни светофора расплывались в ее глазах от слез.

Он было вытянул ее на перекресток, но потом вдруг отчаянно простонал, отпустил ее руку и с такой силой толкнул Стар обратно, что, отлетев, она стукнулась головой о тротуар. В горле у нее застрял страшный вопль, душа ее, не давая вдохнуть. Шанс взглянул на нее с середины дороги — глаза у него были в тот миг такими темными, что казались черными щелочками. Белая вспышка высветила в этот миг половину его лица. Последнее, что подумала Стар, прежде чем машина с жутким хрустом настигла его, было то, что он был похож на луну.

Стар попыталась сглотнуть поднявшуюся к горлу желчь. Долгие годы она старалась забыть о том, что тогда произошло, — но забыть это было невозможно.

Входная дверь открылась и быстро закрылась с тяжелым стуком, вызвавшим долгое и глухое, как из тоннеля, эхо. Стар не двинулась с места. Она все разглядывала фотографию, водя пальцем по кудряшкам на его голове. Ее глаза заполнили слезы. Он ни за что не оказался бы в ту ночь на улице, если бы не она.

Внезапно фотографию вырвали из ее рук, и, подняв взгляд, Стар увидела нависшую над ней Джесс, побелевшую от гнева, с возмущенно выпученными глазами:

— Ты что, рылась в моих вещах?! — процедила она сквозь сжатые зубы.

Когда Джесс оказалась к ней настолько близко, Стар стало трудно дышать. Она продолжала сидеть, не поднимая глаз. Начавшаяся внутри у нее нервная дрожь уже охватывала все тело, заставляя подергиваться колени. Девочка украдкой посмотрела на Джесс, которая, сдвинув брови, уставилась на снимок.

— Или это Люси… — Она перевела взгляд на Стар. — Я храню это у себя в комнате…

Губы Джесс еще шевелились, но в ушах у девочки стоял лишь оглушающий гул, и она не в силах была что-либо услышать. Она вскочила на ноги, чувствуя щиплющий мороз по коже. Джесс была матерью Шанса. Эта мысль теперь раз за разом прокручивалась в ее мозгу, снова и снова заставляя душу леденеть.

— Стар?

Она оттолкнула Джесс и устремилась наверх, в свою комнату, кинулась в постель и закрылась с головой одеялом. Ее мысли путались, крутясь вокруг тех слов, что Люси повторяла с первого дня их знакомства: «Потерянные концы».

Тот мальчик — Шанс. А Джесс — его мать. И все они здесь собрались вместе.

Глава 28. Джесс

Она стояла в кухне, держа в руках фотографию сына и недоумевающе глядя на то место, где только что сидела Стар. Девчонка убежала отсюда так, будто за нею гнались. Но, во-первых, почему вдруг у нее оказался этот снимок? Джесс растерянно помотала головой, ощущая нечто такое, что очень часто испытывала с тех пор, как оказалась в Пайн-Лейке. Чувство, будто она упускает что-то очень важное. В комнате у нее не было ничего ценного, кроме фотографии Шанса, и она сильно сомневалась, что Стар вытащила бы ее из ящика и принесла сюда. Какой вообще может быть интерес у нее к этому давнему школьному, причем чужому, снимку!