Тайны волхвов. В поисках предания веков

Это оглушительное открытие придало сил тем, кто предпочитал считать все «Герметики» всего лишь отрыжкой платонизма, сдобренной заимствованиями из Библии и вставленной в египетскую рамку. Теперь можно было утверждать, и уже утверждалось, что неизвестные авторы «Корпус Герметикум» на греческом и «Асклепий» на латыни (еще одно примечательное гермесово сочинение) жили в Александрии во II и III веках н. э. и, будучи язычниками, пытались обратить вспять наступление христианства. С тех пор таковым стало стандартное академическое отношение к «Герметикам», которые вызывали уже одно лишь любопытство у ученых, изучавших «окраины» неоплатонической философии. Это мнение прекрасно подытожено во «Вступлении» к переводу «Герметик», сделанному Вальтером Скоттом в 1924 году и недавно попавшему ко мне в руки:

«Какого рода людьми и в каких обстоятельствах были написаны наши «Герметики»? На этот вопрос можно ответить следующим образом. В Египте при Римской империи нашлись люди, изучившие до определенной степени греческую философию и, в частности, современный им платонизм, но не удовлетворившиеся простым принятием и повторением урезанных и иссушенных догм ортодоксальных философских школ и вознамерившиеся построить на основе доктрины Платона философскую религию, призванную лучше удовлетворить их потребности. Аммоний Саккас — египетский учитель Плотина — мог быть одним из тех людей, но были и другие, более или менее похожие на него. Те люди не вступали в открытую конкуренцию с уже заявившими о себе философскими школами и не пытались создать собственную новую школу, но тут и там кое-кто из таких «богоискателей» собирал по-тихому вокруг себя небольшой кружок учеников и старался донести до них истину, в которой он обрел собственное спасение. Обучение в таких маленьких кружках должно было быть главным образом устным, а не основано на написанных текстах. Оно могло заключаться в частных дружеских беседах учителя с каждым учеником отдельно или максимум с двумя-тремя учениками одновременно. Но время от времени учитель садился и записывал суть разговора, в котором объяснялся какой-то вопрос особой важности. И ученик после такой беседы с учителем мог записать все, что запомнил из нее, и вот записанный текст мог передаваться из рук в руки внутри одного кружка и из одного кружка в другой.

…Во-первых, уместно спросить, есть ли в «Герметиках» хоть что-то, взятое из туземной религии Египта. В том, что касается окончательных установок доктрины, то очень мало… Египетская составляющая гермесовой доктрины все еще остается сравнительно малой, а основная ее часть несомненно берет начало в греческой философии».

Читая вышеприведенные абзацы, я сразу же обратил внимание на сходство описываемой Скоттом эзотерической школы с рассказом Успенского о беседах Гурджиева в Москве. И все же я не мог понять, почему он был так уверен в том, что египетские учителя находились под столь сильным влиянием греческой философии. Если греки, в частности Платон, и разработали идею письменного философского диалога, то самые важные идеи в основе его философии были бесспорно египетскими.

Возможно, из-за теософических связей Дж. Р. С. Мида Скотт не упоминает его перевода (1906 г.) «Герметик» под названием «Трижды величайший Гермес». Мид был специалистом по древним церковным текстам и — подобно Скотту — свободно читал на греческом и латыни. Неизвестно, встречались ли два автора, но было бы любопытно послушать их обсуждающими «Герметики». В отличие от Скотта, Мид не считал «Герметики» неоплатоническими подделками, а чувствовал, как и я, что они были последними излияниями египетской традиции. Лучше, может быть, чем Скотт, сознавая внутреннее значение «Герметик», Мид приводит в их защиту статью французского автора Арто:

«Мы слышали о том, что Шампольон Младший озвучил формальное мнение в том смысле, что книги Гермеса Тризмегиста действительно содержали древнеегипетскую доктрину, следы которой можно обнаружить в иероглифах на египетских памятниках. Больше того, изучив эти отрывки, мы найдем в них теологию, достаточно совпадающую с доктринами, сформулированными Платоном в его «Тимей», совершенно обособленными от других школы Греции и поэтому считавшимися заимствованными Платоном из египетских храмов, которые он посетил для собеседования с их священниками».

Мид разрабатывает этот аргумент, углубившись в труды многих немецких толкователей и изучив ряд ложных доводов, к которым часто прибегали в прошлом для дискредитации «Герметик», прежде чем прийти к собственному выводу о том, что эти труды имеют величайшую ценность.