Тайны Второй мировой

Во Вторую мировую войну масштаб коллаборационизма как среди нерусских народов, так и среди русского населения увеличился на порядок. В результате вермахт и СС получили значительное пополнение за счет бывших военнослужащих Красной армии и жителей оккупированных советских территорий. Это было связано не только с тяготами плена, но и со страданиями масс в условиях тоталитарного режима, падением уровня жизни по сравнению с дореволюционными годами[32].

Феномен русского коллаборационизма периода Второй мировой войны стал предметом осмысления сразу после ее окончания в изданиях, осуществлявшихся советскими «перемещенными лицами» в Западной Германии, а позднее в США[33]. Позднее, в конце 60-х — начале 70-х годов, были опубликованы мемуары немецких соратников Власова, апологетические по отношению к главе РОА. Десятилетие спустя, в конце 70-х и в 80-е годы, появились и исследования западных ученых, где участники РОД рассматривались в первую очередь как идейные борцы с большевизмом^{459}. Такая же трактовка преобладала и в работах, посвященных проблеме насильственных выдач в 1945–1946 годах советских граждан, оказавшихся на территории западных зон оккупации. Авторы закрывали глаза на то, что многие из депортируемых действительно были причастны к военным преступлениям и преступлениям против человечества. Вместе с тем совершенно справедливо указывалось, что насильственная передача Сталину служивших в вермахте советских граждан, и в особенности эмигрантов, никогда не имевших советского гражданства, не отвечала нормам международного права и определялась лишь соображениями политической целесообразности^{460}.

В СССР первые работы историков, посвященные русским коллаборационистам периода Второй мировой войны, появились лишь в самые последние годы существования этого государства^{461}. И сегодня некоторые российские историки безоговорочно зачисляют Власова в предатели, как совершившего измену по малодушию и трусости. Его пропагандистские выступления против Сталина и советских порядков считают всего лишь образцом демагогии^{462}. Существует также мнение, что Власов был исключительно карьеристом, и именно карьерные соображения послужили единственным мотивом его измены^{463}. Интересно мнение Имануила И. Левина, подчеркивающего, что «Сталинщина рождала Власовщину». Здесь имеется в виду не только печально знаменитый приказ № 270, объявлявший пленных предателями и предусматривавший репрессии против их семей, но и общие пороки тоталитарной системы. Это побуждало многих советских граждан предпочитать малознакомого врага ужасам коллективизации, репрессий и нищенского существования. Можно приветствовать стремление в оценках коллаборационизма «отойти от стереотипов, как минувших, так и вновь наработанных»^{464}.

Мы полагаем, что сейчас надо постараться оценить русских коллаборационистов как людей, находившихся в ситуации, где свобода выбора была чрезвычайно ограничена, а нравственный конфликт заключался в том, что приходилось бороться со злом в союзе со злом. Специфическое положение, в котором оказались участники РОД, создавало благоприятные условия для мифотворчества как по поводу собственной роли в войне, так и по отношению к Германии и немцам. Справедливым представляется мнение Искандера Гилязова, что «человека, который перешел на сторону врага, можно осуждать за конкретно совершенные им преступления — военные, уголовные, преступления против человечности и др. Коллаборационизм же… может выступать лишь фоном, который, естественно, подвергается этическому осуждению». Нельзя не согласиться и с тем, что научную оценку феномена коллаборационизма не следует сводить к формально-юридическим критериям по принципу «виновен — не виновен»^{465}.

Власова иногда называют русским «Де Голлем». Однако между руководителями «Свободной Франции» и РОА, равно как и между их подчиненными, существовала принципиальная разница. Де Голль боролся за освобождение оккупированной врагом Родины под национальными и антигерманскими лозунгами. Власов же мог надеяться на успех только в случае поражения родной страны и ее оккупации германскими войсками. Выдвигаемые РОА национальные лозунги конкурировали с такими же лозунгами, выдвигаемыми Сталиным. Не случайно положительными героями как советских, так и власовских газет стали полководцы Суворов и Кутузов. Но власовцы проигрывали в убедительности своей пропаганды уже одним тем фактом, что находились в тылу и под защитой германской армии. Поэтому Власов скорее напоминал главу марионеточного прогерманского режима Виши маршала Петэна[34].