Тайны замка Ааронов (СИ)

В зал вошел долговязый джентльмен в черном костюме-фраке. Лютер не знал его, но сразу опознал знаменитую внешность Ааронов: черные волосы, зачесанные назад, орлиный нос, резкие скулы и надменный взгляд черных глаз. Черты мужчины более резкие и наглые, нежели у Лютера, но сходство все равно позволяло с первого взгляда установить родство.

Мужчина подошел к молодому лорду и крепко пожал ему руку.

— Альфред Аарон. Владелец швейной фабрики «Альфред и Ко». Лондон, — улыбаясь, представился он. — Надеюсь, моя сестра тебя не засмущала?

Мужчина обернулся и бросил озорной взгляд на девушку в черно-белом наряде. Та чуть заерзала и расплылась в приторной улыбочке. Лютер представился и поспешил сесть в свободное кресло.

— Это моя сестра Габриэль, — представил девушку Альфред.

— Я уже представилась, — отмахнулась девушка. — Он композитор, Альф! Он обещал мне сыграть. Ты его перебил. Пусть сыграет.

— В самом деле? — удивленно поднял бровь мужчина. — Ты композитор? Богат наш род талантами. В самом деле, уважь нас. Сыграй. Не думаю, что старику теперь есть дело до того, играют ли на его рояле посторонние или нет.

Усталость и хмурое настроение не располагали к игре. Он провел в дороге почти девять часов, и живот требовал устроить обед. Повисло раздражающее молчание. Альфред из спасителя стал соучастником и вместе с сестрой сверлил взглядом молодого лорда, выжидая, когда же тот сделает то, что им надо. Неприлично отказывать родственникам, тем более в таком пустяковом деле.

Лютер тяжело вздохнул и, сев за рояль, снял крышку. Старые клавиши слегка стерты, на них ни пылинки. Молодой лорд пару раз коснулся клавиш, проверяя, настроен ли рояль и с удовлетворением отметил чистый, почти безупречный звук.

— Вы говорите, Йоханес не любил, когда к роялю прикасается кто-то, кроме него? — спросил Лютер.

— Ненавидел, — хохотнул Альфред. — Помню, он как-то до полусмерти избил слугу только за то, что он, поскользнувшись, оперся на рояль.

— Каков чудак! — воскликнула Габриэль, доедая яблоко.

— Поперхнешься, — хмыкнул Альфред.

Лютер глубоко вдохнул, сосредоточился, пальцы легли на клавиши, и в глубине рояля родилась мелодия. Чарующий ритм, плавные звуки разлились по родовому замку, эхом проносясь по залам и коридорам, мимо картин и декоративных доспехов. Точно ладья на тихом течении реки, она проникла в сердца Габриэль и Альфреда, заворожив, очаровав их. Девушка застыла с яблоком в руках и слушала игру на струнах ее сердца. Лютер сыграл последнюю партию и, закончив, раскрыл глаза.

— Святые угодники! — прогремел чей-то бас. — Я уж думал старый хрыч из гроба поднялся!

Молодой лорд поднял взгляд на стоящего рядом богатыря в дорогом черном костюме. Характерные черты Ааронов разбавляли высокий лоб, порепанное морской солью лицо и густая борода, раздваивающаяся, точно язык ящерицы.

— Хорошо играешь…

— Лютер.

— Лютер, — хохотнул богатырь и поставил на крышку рояля раскрытую бутылку коллекционного вина.

Молодой лорд поджал губы, глядя, как капля спиртного скатывается по темному стеклу на музыкальный инструмент. Габриэль закатила глаза, Альфред раздраженно фыркнул, поднимаясь с кресла.

— Я смотрю, ты время зря не терял, — усмехнулся он, кивая на бутылку.

— Пошути мне, щенок, — хохотнул богатырь. — Старый пень был не дурак крепко выпить. Я нашел целый погреб отличного вина и рома. Не знаю, кто из вас на что претендует, но его я заберу себе.

— Это не тебе решать, Салве, — хмыкнул Альфред. — Каждый получит то, что ему завещал старик.

— Да неужели? Я его единственный, мать его, сын. По-хорошему все это: и замок, и пойло, и состояние — мое.

Габриэль засмеялась, выронив яблоко на пол.

— Ну ты и чудак, — сказала она. — Ничего тебе не достанется. Ты всю жизнь провел в морях. Не занимался делами, не помогал старику вести бизнес.

«Друзья? Братья? Аароны? — лихорадочно думал Лютер, предчувствуя ссору. — Как же ко всем обратиться-то?»

— А как он помер, то сразу тут как тут, — зло хмыкнул Альфред. — Быстрее Мии и Харпера приперся.

— Не тебе решать, когда мне приезжать на похороны отца, щенок! — прорычал капитан. — Да я таких, как ты, на броненосце сотнями топил и еще столько же топить буду.

— Сам не утони в вине, боров!

— Ах ты…

— Господа! — раздался голос старика-дворецкого. Все резко обернулись, Лютер облегченно вздохнул и аккуратно закрыл крышку рояля. — Обед будет подан через час.

— Не прошло и года, — рявкнул капитан Салве и, взяв бутылку, побрел прочь.

Молодой лорд заметил опущенные плечи, злой шёпот под нос, слегка дрожащие руки. Намек на внутреннюю скорбь по ушедшему в лучший мир отцу. По крайней мере он хотел в это верить. Аарон фыркнул и, подмигнув сестре, поспешил в свою комнату, готовиться к обеду. Габриэль с улыбкой до ушей засеменила следом за ним, оставив Лютера в одиночестве за роялем. В тишине он разглядывал черную идеально чистую поверхность старинного инструмента, с такой трепетной любовью оберегаемого прошлым владельцем. Достав платочек из кармана, он спешно стер капли спиртного, но те все равно оставили след на черном лаке.