Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

По словам Карповой, когда урна стояла у Мирова, к ней прилетали птички, но это оказалось очередной, хотя и красивой, фантазией. «Моя жена Наташа, – вспоминает Сергей Геннадиевич, – с которой Ника тоже успела подружиться, перед сном долго молчала, глядя на урну, а потом сказала: “Знаешь, она мне казалась ребенком, которого нужно все время хватать за руки и говорить “нельзя”… В общем, девочка очень неправильно поступила (перефразированы слова Ники о смерти рожденного ее фантазией сына: «В общем, парень очень неправильно поступил»; см. гл. 8. – А.Р.). С нашей, правильной, точки зрения».

Ника словно предвидела, когда писала:
Потешусь я над пеплом
Бедной Ники.
Она уже гримасой не плеснет,
Неподходящим словом
Слух не осквернит
И денег не попросит.
Забудьте.
Я смеюсь и плачу.
Прощаю всем…

Миронов утверждает, что сразу после случившегося он позвонил в Ялту; Майя же сказала, что Миронов и Егоров позвонили туда спустя десять дней. Не исключено, что она, зная от Саши, что с Никой простились в Склифе через восемь дней, специально назвала этот срок (десять дней), чтобы оправдать отсутствие близких Ники при прощании с ней. Кроме того, думаю, что все эти восемь дней Миронов был на связи с Майей и Карповой, которые решили как можно дольше скрывать факт смерти Ники и место ее нахождения, дабы выиграть время, и пока никто не хватился, кремировать ее, оформить доверенность на получение урны с прахом, отвезти ее в Ялту и там похоронить.

Еще бы пару дней, и задуманный план мог осуществиться, и в Москве постфактум узнали бы, что Ника уже похоронена. К счастью, такой ход событий удалось предотвратить.

В интервью «Экспресс-газете» Галич сказала: «Я еще не видела Сашу после трагедии. Но когда увижу, обязательно спрошу, почему он так торопился вывезти Никин прах на родину. Буквально все, что связано со смертью Ники, – полный абсурд. Я намерена ходатайствовать перед милицейским руководством Москвы о заведении уголовного дела по факту смерти Турбиной. Что бы ни утверждала милиция, расследовавшая смерть Ники впопыхах, пусть проведут полное расследование».

Однакo уголовное дело по факту гибели Ники Турбиной заведено не было, так как следствие полагало, что попытка суицида Ники в 1997 году и отсутствие в квартире людей дают основание считать происшествие самоубийством. Что же касается призывов о помощи, то их в расчет не взяли – компетентные органы сослались на то, что Ника употребляла алкоголь, и мало ли что ей могло померещиться.

Нику похоронили лишь на 38-й день после смерти. Получилось, что, когда надо было отмечать 9 дней, ее кремировали, а почти на 40-й похоронили. По словам Карповой, этот день Никуша точно описала в своих записках: теплый дождик и немного людей. Приехал Анатолий Борсюк, который снимал всю церемонию. Были также Алена Галич, сокурсники Ники, Анна Годик, секретарь Российского детского фонда Нелли Кузнецова и генерал Сергей Черненко с охраной.

Александра Миронова на похоронах не было. Вот как он пояснил это: «С Галич у меня накалились отношения из-за того, что я ей не отдал документы. Потом я же видел, как она забирала Никины вещи и выносила какие-то бумаги. Это все было на моих глазах. Я для Галич стал врагом номер один. Но если Майка и бабушка смолчали в силу тех или иных причин, то я бы молчать не стал. Я вспыльчивый человек, и, если бы Галич что-то сказала в мой адрес, могла бы безобразная сцена быть. Поэтому мы с бабушкой посоветовались, и, чтобы не было никакого инцидента во время похорон, решили, что мне лучше на них не идти. Именно тогда я со своим товарищем специально уехал в Германию, потому что сидеть дома и ждать было невыносимо».