Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

Господи! Александр Григорьевич! Как приятно читать Ваши письма! Я не думала, что Вы так хорошо знаете эту поганую семейку. Тогда будет правда в Вашем романе! Страшные они были люди. Погубили всех и погубили себя, вокруг сеяли смерть и раздоры, душили все светлое и доброе. А как они рычали на Алену Галич! А ведь эта женщина была светом в окне для бедной Ники. И ведь даже в фамилии этой девочки они нагрешили. Она по отцу была Торбина, а никакая не Турбина. Спекулировали на ее беде – талант Ники, благодаря их неуемной жажде славы, денег и великосветских развлечений, стал для нее бедой и проклятием… Ну, ничего, в итоге все ушли в мир иной и перестали отравлять этот мир. Дай им Бог в другом мире обрести хоть немного доброты и успокоения.

А в мире этом развеяны наконец-то жившие десятилетиями мифы о том, что Майя училась в Суриковском училище, что Андрей Вознесенский – отец Ники, что к ней по ночам приходил звук и диктовал стихи, что девочка не спала до 12 лет, а в 16 вышла замуж за швейцарского психиатра, что Евтушенко без причины расстался с Никой, что она не раз пыталась свести счеты с жизнью и другие.

Снова и снова мысленно возвращаюсь к Майе и Карповой и вот о чем думаю. Хотя в начале главы автор посетовал, что в числе других они не реализовали свой талант, но то, что теперь стало известно, позволяет утверждать, что Майя реализовала себя через дочь в поэзии, а Карпова – через внучку в прозе, первая – при жизни Ники, вторая – после ее смерти. Не важно, сколько стихов и записок кто из них написал и каких именно. Важно, что обе они были талантливы. Я всегда радовался встречам с Майечкой и Людмилой Владимировной, а теперь, когда тайное стало явным, я горжусь, что знал их близко, видел, слышал, прижимал к груди. Все их минусы можно было бы простить, если бы они не загнали Нику на ипподроме жизни. Но случилось то, что случилось. Их нет с нами, Господь уже распорядился их душами. В который раз я вспоминаю слова Леры Загудаевой: «Майя была безумно талантлива, она человек от Бога». Я долго не мог понять, в чем состоит талант Майи, ибо проявлений его не видел, если не считать удивительного поэтического слуха. Но и ему я не дивился: Майя, как и Ника, выросла в доме, где все слова, точно атомы в молекулы, соединялись в стихи.

Человеком от Бога была и Карпова. По сей день не пойму, как можно было на протяжении многих лет во время телефонных разговоров и особенно при встречах ни словом, ни жестом – ничем не выдать себя, свою истинную причастность к творчеству Ники. Они унесли эту тайну с собой, но мне удалось разгадать ее. Да простят меня все читатели, в сознании которых я сильно пошатнул пьедестал под Никой Турбиной. Но она все же осталась на нем, просто пришлось потесниться для своих близких – мамы и бабушки.

Послесловие

Я никогда не собирался писать книгу о Нике Турбиной, хотя с темой этой был неразлучен после гибели Ники, когда познакомился с ее родными – мамой, бабушкой, которых близко знал соответственно семь и двенадцать лет. С 2002-го по 2014 год включительно у меня состоялись с ними десятки встреч и сотни телефонных разговоров. Все, о чем мы говорили, я, полагая это важным для истории, записывал по свежим следам. Эти записи могли бы составить не один том, но учитывая граничащие с ложью фантазии моих собеседниц, пользовался ими выборочно и принимал во внимание лишь те, которые удалось подтвердить.