Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

В то время Торбин был уже студентом-первокурсником Ленгосконсерватории и, поскольку учился на очном отделении, где получал мизерную стипендию, он, начиная с того же 1971 года, периодически, для подработки, наезжал в Ялту, куда его приглашали в качестве солиста и режиссера оперного театра. Мужчину с такой внешностью не заприметить было трудно. Он, безусловно, был знаком с Карповой, работавшей в Доме Спендиарова с 1971-го по 1975 год включительно. Она, как и он, еще молода, красива и ведет свободный образ жизни, о чем рассказано в главе 10. Торбин, по словам Карповой, влюбляется в нее. Вполне вероятно, что у них была связь. Даже если это не так, то она наверняка подумывала, что он мог составить хорошую партию для ее дочери, и обратила внимание Майи на него. Уверен, что Майя и без того заприметила Торбина, ибо такой мужчина не мог ускользнуть от женских глаз. А тут еще и Карпова подоспела со своим советом. В один из приездов Торбина Майя, женщина не робкого десятка, ближе знакомится с ним, очаровывает его, а это она умела, и они начинают встречаться не только на репетициях, а и у него дома, на улице Кривошты, где он снимал комнату.

К тому времени Майя не так хотела стать женой, как матерью. А Торбину, который приближался к сорока и знал, что Майин отец известный и авторитетный в Крыму человек, хотелось наладить семейную жизнь. Правда, говорили, что у него есть гражданская жена и сын, но, видимо, они не служили препятствием для осуществления его планов.

Майя и Георгий не скрывали своих отношений. Спустя какое-то время Майя забеременела. Ни у кого не вызывало сомнений от кого, тем более что с Торбиным они продолжали встречаться открыто.

Дальнейшие события развивались в духе Майи. Очередную, одну из главных в жизни, интригу она продумала до мелочей. Выглядело это, на мой взгляд, так. Когда Майя забеременела, Карпова об этом ничего не знала. Удостоверившись, что беременна, Майя сначала ставит в известность Торбина, который, как порядочный человек, имеющий виды на Майю, нормально воспринимает такую новость и не возражает против брака. Заручившись его согласием, Майя спешит к Карповой и сообщает ей, что у нее беременность полтора месяца и что отец будущего ребенка – Вознесенский, которому ни в коем случае говорить об этом нельзя, а говорить нельзя, потому что он к этому не имеет отношения. Мать в ужасе, ругает на чем свет стоит Вознесенского и Майю, которой грозит стать матерью-одиночкой, а Майя в очередной раз заявляет, что не любит Вознесенского, отрезая все пути к нему. Впрочем, путей этих не было, что прекрасно понимала не только Майя, но и Карпова. Не проходит и нескольких дней или недели, как Майя снова прибегает к матери и заявляет, что срочно выходит замуж за Торбина, чтобы «спасти живот», потому, что ребенок должен иметь отца. Иными словами, Майе удалось найти оправдание своему поступку, а главное – получилось так, что она собиралась выйти замуж за того, от кого фактически забеременела.

Возникает вопрос: почему брак Майи с Торбиным был зарегистрирован в Ленинграде? Да потому, что он был прописан в общежитии, и как житель Ленинграда расписался там с Майей. Хотя мог сделать это в Ялте, по месту жительства жены. Но думаю, что Майя с Карповой боялись, что придется его у себя прописать. Жили молодые в общежитии консерватории. Торбин посещал занятия, а Майя – музеи и художественные галереи. Продолжалось это месяца три-четыре, пока Майе надоел не Ленинград, а непростая жизнь там и обязанности жены. Ленивая по натуре, она хотела вернуться домой, где под крылом мамы можно было бездельничать и наслаждаться жизнью. В конце лета – начале осени 1974 года Майя возвращается в Ялту и ложится на сохранение в ливадийскую больницу, где ее и нашла Лера Загудаева. Из того, что было потом, читателям кое-что известно, остальное – далее в данной главе.

В июне 2014 года я позвонил Карповой: «Людмила Владимировна, я окончательно убедился, что Вознесенский не отец Ники». Карпова словесно не отреагировала, и тогда я начал ей читать отрывок из книги, но дочитать не успел. «Ты пишешь так, будто Майка была последняя б…, – возмутилась Карпова. – Очень плохо ее показываешь. А ведь она была самоотверженная по отношению к Никуше, которая благодаря Майе стала великой». – «Никто не умаляет ее достоинств. Прочитаю лишь свое представление о произошедшем». Когда я читал, Карпова молчала как рыба, оправдывая свою фамилию. И после прочтения молчала тоже. Ей нечем было возразить, она была ошарашена. Значит, я был недалек от истины. «Не знаю, я сама не решаюсь сказать, как было», – неуверенно произнесла она. «Я высказал свое мнение, потому что как автор имею на это право. Меня удивляет, как это вы не знали, от кого Майя беременна? Любая мать, узнав, что ее дочь в положении, первым делом интересуется, кто был с ней, хочет увидеть его, чтобы понять, достойный ли он человек, каким будет мужем и отцом, что унаследует от него ребенок».