Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

Галина Арковенко: «Когда была восстановлена “Царская невеста”, участие Георгия в ней было минимальным: часть идей не прошла, поскольку там уже определяющим был взгляд Оссовского. Но самих замыслов недостаточно, театр – жестокое место: нужно еще и отстоять, защитить свои идеи в большом творческом коллективе, где каждый участник имеет огромное значение. И, если отстоять не удается, то человек начинает чувствовать себя неуютно. Необходимо профессионально работать с этим коллективом, а для этого требуются и другие навыки, и железная выдержка. Георгий же очень трепетно относился к делу, воспринимал все очень эмоционально. С этим связано и то, что его работа в театре не стала многолетней. Однако он в полнее мог продолжить карьеру где-либо еще и обладал для этого всеми способностями».

Валерий Бондарев: «Работу в театре Торбин закончил отчасти из-за внутренней конкуренции, отчасти из-за того, что этот ответственный подход не мог реализоваться целиком, как прежде».

Анатолий Пономаренко: «Тогда театр был добрым, интриг не было, никто не рассказывал что-то за глаза, поэтому условия для творчества существовали. Только Георгию нужно было помогать или хотя бы не мешать, тогда он мог развернуться в полную силу».

По сведениям Департамента культуры, туризма и молодежной политики Самары, Торбин работал в Куйбышевском театре оперы и балета с 1976-го по 1979 год, а по информации Самарского отделения ВТО (Всероссийское театральное общество) – около пяти лет.

К сожалению, Торбин, как и многие талантливые люди, генерировал идеи, но не умел их отстаивать. Он был творцом, а не бойцом, в отличие от главного дирижера Оссовского, который перехватил инициативу и рубил идеи Торбина. Поэтому на него как режиссера повесили недочеты постановки «Царской невесты», что и послужило причиной ухода Георгия Алексеевича из театра. Он не выдержал обычной для творческого коллектива внутренней конкуренции, к которой не был готов после уютной ялтинской атмосферы.

Поныне остается загадкой дальнейшая жизнь и творческая судьба Георгия Торбина. Да поверят мне читатели, что для выяснения этих вопросов были задействованы многие государственные и общественные организации, а также архивы разных городов России. Ясно лишь одно: Торбин в 1982 году уехал из Самары в другой регион, где, возможно, ему предложили работу в музыкальном театре. Дальше в его биографии – пробел, после которого, опять же неизвестно, когда и почему, он вернулся в Самару, где заболел и ему ампутировали ногу. Думаю, что причиной этого был сахарный диабет, который по наследству передался Нике. Вспомним также, что еще в Ялте Торбин прихрамывал: по словам Л. Красовской, он в детстве упал, повредил сухожилие голеностопа и немного подтягивал ногу. Но связать это с его инвалидностью весьма сложно. Оставшись без работы и без ноги, Торбин запил, и 23 июля 1994 года умер в возрасте 58 лет. Обращает на себя внимание тот факт, что похоронен он был лишь через четыре дня после смерти.

«То, что Торбин стал пить, – вспоминает Красовская, – я слышала, и то, что он сильно запил. Еще мне говорили, что он умер в одиночестве. Господь наказал его за Нику. Как можно было так поступить: девочка постоянно болела, задыхалась, страдала, хотела папу, а папа устранился?! Как можно было не принять участие в судьбе своей дочери?! Он не разрешил бы дать свою фамилию Нике, если б не был уверен, что является ее отцом».

Что касается его личной жизни, то удалось выяснить, что, когда Торбин женился на Майе, у него никакой семьи не было. На самом деле события развивались следующим образом. 26 ноября 1975 года Торбин уезжает в Куйбышев для постановки дипломного спектакля «Севильский цирюльник» и прохождения дипломной практики. Там он знакомится с Антониной Глебовной Огриной, 1955 года рождения, уроженкой Пензенской области, работавшей в реквизиторском цехе оперного театра и писавшей пьесы и стихи. У них возникает роман, от которого в июне 1976 году рождается сын Алексей, названный так, очевидно, в честь отца Георгия Алексеевича. Рождение сына почти совпадает с успешной премьерой «Севильского цирюльника» и получением диплома в консерватории, после чего Торбина принимают в труппу театра режиссером-постановщиком. Он счастлив: наконец-то у него появилась долгожданная работа, в которую он уходит с головой, и любимая женщина, родившая ему наследника. Чуть позже Торбин получает квартиру в обычном доме на улице Аэродромной, а затем обменивает ее на частный дом. Он видит перспективы личной и творческой жизни, и в 1976 году по собственной инициативе разводится с Майей, в браке с которой, по сути, не жил. Для него этот брак был благородным поступком порядочного человека, не пожелавшего, чтобы в свидетельстве о рождении его ребенка пустовала графа «отец». Не сомневаюсь, что он платил алименты. С Огриной Торбин расписался лишь в 1979 году. Анна Глебовна приняла фамилию мужа.