Тайные пороки

— Садитесь, — холодно кивнул Тернов. Минута прошла в абсолютной тишине, Павел Миронович пытался сформулировать вопрос, который убил бы наглого негодяя наповал. — Милостивый государь, — сказал железным голосом следователь, — вам придется поехать в морг для опознания тела утопленницы.

Тоцкий вздохнул с облегчением.

— Всегда готов, если это поможет следствию.

Не ожидавший такой реакции, Тернов смолк. Прошла еще одна тягостная минута.

Внезапно от окна раздался голос Лапочкина:

— А не знаете ли вы, милостивый государь, куда исчез стеклянный слоник с бантиком?

Тоцкий порылся в нагрудном кармане сюртука и протянул Тернову молочно-белую фигурку.

— Ардалион дал мне сам, когда я ехал к мадемуазель Толмазовой. Она должна была узнать шафера по слонику.

Лапочкин и Тернов многозначительно переглянулись.

— А разве господин Хрянов не дал вам фотографию невесты? — осторожно спросил следователь, наблюдая за выражением лица подозреваемого.

Тоцкий смутился.

— Фотографию дала мне сама мадемуазель Толмазова. Я только вчера с ней познакомился, когда приехал, чтобы везти в церковь. Не скрою, был поражен ее красотой и кротостью. Видимо, переусердствовал в комплиментах. Помнится, я даже сказал, что и сам бы женился на ней хоть сию минуту. Мадемуазель была так добра, что подарила мне фотографию, которую отправляла для объявления в журнал «Флирт». Ардалион-то фотографию ей вернул.

— И фотография тоже лежит у вас в кармане? — спросил от окна Лапочкин.

— Разумеется. — Тоцкий пожал плечами. — Желаете взглянуть?

Он достал из кармана фотографию и протянул ее Тернову.

Лапочкин приблизился к столу и тоже склонился над снимком.

— Лицо мне кажется знакомым, — пробормотал Тернов, — очень красивое, эротичное.

— Я тоже где-то встречал эту барышню, — Лапочкин нахмурился, — только вспомнить не могу. Жаль, если именно она лежит сейчас в морге.

Тоцкий встал, на его глаза набежали слезы.

— Верните мне фотографию, — попросил он, — пусть она мне напоминает о моем упущенном счастье.

— Упущенном или убитом? — Тернов с сожалением расстался с фотографией.

— Упущенным, — сказал неожиданно жестко Тоцкий. — А если мне суждено кого-то убить, то будет это поручик Бешенцов!

Глава 10

Самсон Шалопаев испытывал стыд. Сотрудники журнала «Флирт»: забывшие о распре Синеоков и Сыромясов, всегда сдержанно-холодноватый Треклесов, обе редакционные барышни и, само собой, любящий совать нос во все дела Данила — все успокаивали, как могли, рыдающую даму. Усадили у печки, в кресло, добровольно уступленное Синеоковым, Ася достала заветную скляночку с настойкой валерьянки, Аля принесла еще стакан воды, Данила помог снять плюшевое пальто, ибо в сотрудницкой было жарко, ведущие журналисты эротического журнала внимательно выслушивали сетования старушки, находя для ее утешения все новые и новые аргументы. Самсон впервые видел сотрудников «Флирта» столь дружными, сплоченными, и объединила их доброта и забота о слабом и беззащитном создании. Лишь он один, сгорая от нетерпения, мечтал улизнуть на улицу.

Старушка безостановочно твердила о «возлюбленном Фалалее», и журналисты первое время испытывали неловкость. Они были убеждены, что открыли интимную подробность жизни коллеги — тайная склонность фельетониста к голубоглазым старушкам поразила даже искушенных во грехе борзописцев. Однако чуть позже старушке удалось убедить собеседников, что она всего-навсего мать Фалалея.

Мечтая попасть как можно скорее в фотоателье Лернера, Самсон вполуха слышал версии исчезновения Фалалея, которые выдвигали сотрудники журнала. Предполагали, что в ходе подготовки материала для следующего номера Фалалей вышел на след интересной личности и не может прервать увлекательной слежки. Предполагали, что он мог быть приглашен на ночной бал-маскарад в какой-нибудь великосветский дом. Или заигрался в картишки у своего приятеля Мурыча — там и остался ночевать. Предполагали, что внезапно проявились у журналиста острые признаки инфлюэнцы — и он госпитализирован в бессознательном состоянии.

Старушка все внимательно выслушивала, недоверчиво качала головой и отвергала все доводы, один за другим. Ее сыночек, ее Фалалеюшка, всегда возвращался домой. Хотя бы к рассвету! Или давал о себе знать! Беспокоился о матери, не желал ее тревожить понапрасну. Такого заботливого и внимательного сына нет ни у кого! Нет, с Фалалеем случилось что-то ужасное — материнское сердце ей подсказывает!

Самсон слушал и мысленно ругал своего друга-наставника: надо же так прельститься чарами какого-то пупсика из Пассажа! Друга бросил, помчался за мальчишками, видимо, узнал от них адрес незнакомки! Нежится сейчас в пуховиках неотразимой красавицы! Но разве скажешь об этом матери?

— Прошу вас, сударыня, отправляйтесь домой, — предложил Треклесов, делая знаки Даниле, чтобы тот позаботился о черепановской матери. — Мы немедленно предпримем все меры, обязательно найдем вашего сына. Эх, жаль, Ольга Леонардовна отсутствует! Ну ничего. Мы сами сейчас посовещаемся и бросимся на поиски.

— Я обзвоню все больницы, — заявила Аля, — и не остановлюсь, пока не найду Фалалея Аверьяныча.