Тайные сады Могадора

Новый эль-алаки Могадора закончил цепь своих историй, он рассказал их все до последней точки. В красках, без тени стыда, правда спрятав под маской свое имя и лицо, поведал историю собственной жизни — жизни садовника. А теперь он готовился рассказать новую историю о Хассибе. Потому что в Могадоре уже пришел час, когда влюбленные встречаются и рассказывают друг другу истории.

Эль-алаки, который заставил звать его Садовником, всегда отказывался отвечать. Хассибу очаровали и пленили его истории или же сам он пал, очарованный миром Хассибы и отныне навсегда обреченный говорить «да», когда следует говорить «нет», тайно, сокровенно вожделеть и так же туманно рассказывать свои истории.

С этого мгновения мы уже вовсе не понимали, что реально, а что придумал сам эль-алаки. И стоит ли вообще теперь рассказывать связанные единой нитью истории, хотя бы и нашлись среди публики и его горячие поклонники, и не менее страстные противники. Нить все разматывается, нить все связывает, и все вьется и вьется рассказ… Непрестанно обдумывает эль-алаки, какую историю он сегодня расскажет Хассибе. Ради нее он обратится в голос. Голос земель вожделения. Услышь его. Вот он уже снова звучит. Потому что это было в Могадоре в час, когда просыпаются влюбленные.

Где заканчиваются истории, которые рассказывают на площади? Быть может, в нас самих, внутри нас, тех, кто их слушает и превращает их в свои.

Немного добавив садового антуража: фонтанов, камней, веранд, цветов вожделения и слов благодарности.

* * *

Путешествовать, насыщая садовника, куда увлекательнее, чем читать пусть даже и самый мудрый трактат об искусстве разведения садов.

Жиль Клеман

Мои романы ни в коей мере не являются журналистским расследованием, все, что в них описано: всевозможные истории, страсти, неосознанные стремления, — все это мне рассказали сами женщины. Эта книга, как, впрочем, и другие, уже увидевшие свет («Имена воздуха», «Меж губ воды», «Рука огня», «Девятикратное изумление»), — поэтическое исследование феномена желания, вожделения. И все они, мои романы, подпитываются доверительностью, которая внутри меня, в моей душе. Я скрупулезно документирую страсти, особенно вожделение, с такой точностью, с какой поэзия вторгается в пределы реальности, — с точностью, недоступной другим жанрам, даже не осмеливающимся затронуть эту тему. История «Волшебных садов Могадора» появилась на свет, высвободилась благодаря эротизму многих беременных женщин и сложнейшей гамме желаний, возникающих в них в такой исключительно важный момент жизни.