Тайные службы России : структуры, лица, деятельность : учебное пособие

С. Леонов и А. Рабинович настойчиво пытаются убедить читателей в том, что в первые месяцы после октябрьской революции, а не после событий конца августа-начала сентября 1918 г., только большевики придерживались линии на максимально жесткие меры (вплоть до расстрелов) в отношении активных противников новой власти — заговорщиков, террористов, организаторов восстаний, саботажников и т. д. Такое утверждение не представляется достаточно убедительным. Обратим, к примеру, внимание на следующий фрагмент воспоминаний В. Д. Бонч-Бруевича, близкого в рассматриваемый период к лидеру большевистской парии и председателю Совнаркома В. И. Ленину. «Борясь с пьяными погромами, — писал он, — где совершенно ясно шла контрреволюция и антисемитская агитация, мы наталкивались... на все большие доказательства объединения всех антибольшевистских течений... Собрав достаточно много данных, я сделал первый доклад по этому вопросу председателю Совета народных комиссаров. В докладе сами факты подчеркивали, что во главе этого движения стоят кадеты. Владимир Ильич с крайним вниманием выслушал все и с большой придирчивостью стал критиковать данные доклада... потребовал к себе документы, обосновывавшие и подтверждающие эту часть доклада. Тщательно проверив и прочтя все... он не мог не признать, что действительно движение саботажа существует, что оно руководится по преимуществу из одного центра, и что этим центром является, в большинстве случаев, партия к. д. Само собой возникал вопрос: что с этим делать?... Ну, что же, — заговорил он,... раз так... придется предложить им выехать на годик в Финляндию... Там одумаются...» (выделено автором. — А. З.). При всей критичности отношения к писаниям В. Д. Бонч-Бруевича вообще и к точности изложения им отдельных фактов в частности, нельзя не отметить, что даже предложенная В. И. Лениным мера сковывания активности кадетов не была реализована на практике. И только 28 ноября (по старому стилю) 1917 г. на основании декрета СНК кадеты были объявлены «партией врагов народа» со всеми вытекающими из этого последствиями.

Партия левых эсеров, к примеру, не предприняла активных действий по блокировке реализации данного декрета, а лишь протестовала «в кабинетах». Это в своих воспоминаниях признал и бывший нарком юстиции И. Штейнберг. Более того, придя в начале января 1918 г. во Всероссийскую ЧК, представители ПЛСР активно проводили в жизнь меры, прописанные в указанном выше декрете.

После рассмотрения мнения некоторых историков по этому важному историческому сюжету, возвращусь к событиям, предшествовавшим созданию ВЧК. Итак. Несмотря на то, что Военно-следственная комиссия Военно-революционного комитета (уже подчинявшегося не Петроградскому совету, а Всероссийскому ЦИК) действовала достаточно эффективно, на заседании ВРК 21 ноября 1917 г. совершенно неожиданно прозвучало упомянутое выше предложение Ф. Э. Дзержинского о создании новой структуры — комиссии по борьбе с контрреволюцией (КБКР). И это предложение было принято. При этом замечу, что, как это не кажется странным, сам Ф. Дзержинский в состав данного органа включен не был. Но никто из состава ВСК также не был упомянут в протокольной записи. В руководстве ВРК посчитали необходимым привлечь к работе в комиссии новых лиц, как-то: Н. С. Скрыпник, И. П. Флеровский, Г. И. Благонравов, А. В. Галкин и В. А. Трифонов. Все они являлись членами большевистской партии, однако только Н. Скрыпник и Г. Благонравов имели юридическое образование. Надо иметь в виду, что все предложенные в КБКР партработники выполняли в это время иные, не менее важные поручения.

Каких-либо документов, подтверждающих реализацию решения о создании КБКР, мне найти не удалось. Причины, побудившие Ф. Дзержинского выступить с указанной инициативой и при этом не подвигшие его выдвинуть свою кандидатуру (если конечно она не была отклонена участниками совещания без отражения этого в протоколе), остаются абсолютно непонятными. Сказанное относится и к последовавшему решению ВРК. Иначе как непродуманным экспромтом, продиктованным некими, произошедшими в Петрограде событиями, либо субъективными обстоятельствами, все это назвать нельзя. Можно лишь предположить, что Ф. Дзержинский озвучил «наказ» близкого ему человека — Председателя ВЦИК Я. М. Свердлова, стремившегося, как известно, упорядочить работу Военно-революционного комитета в целом и ВСК в частности.