Тайные страсти. Книга 2

– Всё-таки вы неисправимый идиот, Медина, – с досадой сказал Камило, ощущая всю бессмысленность и ненужность этого разговора. Неужели его соперник не понимает того, что уже победил и ему теперь надо бороться не с ним, Камило, а с собственным скверным характером, который может вновь оттолкнуть от него Марию Алехандру? – Ну и чего вы хотите? Запугать меня? Но это можно сделать лишь с тем, кто что-то имеет и боится это потерять. Унизить? Но я уже и так достаточно унижен, хотя и не вами. Честное слово, но вы не вызываете у меня не гнева, ни презрения, а потому, если вздумаете ударить, то я не стану вам отвечать. Вы вполне достойны своей жены, а она достойна вас… и лишь один Бог знает, чего я достоин. Прощайте.

– Подождите, – Себастьян, казалось, что-то понял, а потому глядел уже не так злобно. – Мне кажется, что вам стоит повидаться и поговорить с Тересой. Именно эта девушка сообщила мне, где вас скрывают, а уже я передал эти сведения полиции. Простой долг благодарности, не больше… Но этой девушке сейчас приходится ещё хуже, чем вам.

– А где её можно найти? – вяло поинтересовался Камило, не выразив ни интереса, ни удивления.

– Об этом вам лучше всего расскажет отец Фортунато. Прощайте, Касас.

– Прощайте, Медина.

И они расстались, даже не взглянув друг на друга. Однако Камило признал справедливость слов Себастьяна и потому на следующий день отправился разыскивать Тересу. Он прекрасно помнил эту печальную блондинку, которая приходила к нему ещё во время судебного процесса между Себастьяном и Марией Алехандрой, интересуясь тем, насколько ценными для суда могут оказаться её показания. И если бы не его большая любовь, он вполне мог бы увлечься этой красивой девушкой с такими удивительно трогательными глазами. Ему была известна история её несчастной любви к племяннику Себастьяна, а потому он уже заранее чувствовал в ней родственную душу.

Отец Фортунато совсем не обрадовался его визиту и уж тем более сделал скорбное лицо, когда узнал, что Касас разыскивает Тересу.

– Зачем вам понадобилось это бедное дитя? – гневно спросил он, глядя на Касаса, словно тот был дон Хуаном де Маранья, из знаменитой повести Проспера Мериме «Души чистилища», пришедшим в монастырь, чтобы разыскать свою старую возлюбленную – донью Тересу.

– Хочу поблагодарить её за своё спасение, которое стало возможным именно благодаря ей, – кротко ответил Камило.

– Возблагодарите лучше Бога, сын мой, – переходя на патетический тон, заявил отец Фортунато. – Эта бедная девушка пребывает в таком душевном смятении, что не желает больше видеть мужчин. Она собралась посвятить себя Всевышнему, а потому ничто мирское не должно омрачать её святые помыслы.

Камило, как и всякий политик, прекрасно знал одну очевидную истину – чем больше красивой демагогии применяется, тем более грязное дело затевается. Поэтому он сразу насторожился, услышав подобную отповедь священника.

– Я не собираюсь смущать её святых помыслов, – сухо сказал он, – но мне необходимо её увидеть. И я непременно добьюсь этого, воспользовавшись или своими сенаторскими полномочиями, или помощью полиции. До свидания, святой отец.

– Минуту, – несколько смущённо окликнул его священник, едва он успел отвернуться. – Я лишь хотел предупредить вас о том, чтобы вы не делали эту несчастную ещё несчастнее, напоминая ей о том мире, который она покидает.

– Несчастной, отец Фортунато, делает только несчастная любовь, и не мне говорить вам об этом. Я сам несчастен, а потому, вполне возможно, обращусь за помощью к Богу. Поэтому вы ничем не рискуете, и вместо одной потерянной души скоро получите две.

– Подождите меня здесь, и сейчас она к вам выйдет, – милостиво кивнул отец Фортунато и удалился.

Камило принялся задумчиво прохаживаться перед алтарём, размышляя о том, что заявил священнику. А действительно, может ли Бог стать последним прибежищем и последним утешением для тех душ, которые не нашли своего счастья в простой человеческой любви? Все наши страсти, чувства и желания омываются нашей горячей кровью, все наши помыслы направлены на то, чтобы обрести счастье именно сейчас и именно с этим человеком. Так неужели бесплотное и бестелесное райское блаженство может заменить всеё это? Ведь любая страсть максимально конкретна – мы стремимся именно к этому и ни к чему иному!

– Добрый день, сенатор, – сказала Тереса, незаметно подходя к нему. – Вы хотели меня видеть?