Тайные страсти. Книга 2

– Обязательно, дорогая, тем более, что ты ещё не показывала мне свою малышку.

Дельфина уловила этот тонкий намёк и слегка покраснела.

– Сейчас она спит, и я боюсь её тревожить. У неё такой чуткий сон!

Они простились, и Мече вышла из дома. Взяв такси, она поехала домой, напряжённо размышляя всю дорогу. К тому времени, когда она переступила порог собственного дома, решение уже полностью созрело – она должна отомстить этой чёртовой Марии Алехандре и попытаться вырвать у неё Себастьяна. Её лучшая подруга Дебора на том свете наверняка бы с ней согласилась. Конечно, может случиться и так, что Себастьяну и Дельфине придётся пережить несколько не слишком-то приятных мгновений, но, в конце концов, лекарство и не должно быть сладким, тем более, если оно будет способствовать выздоровлению. Не теряя времени на дальнейшие раздумья, Мече подошла к телефону и, предварительно откашлявшись, набрала номер дома Медины. Как она и ожидала, трубку сняла сама Мария Алехандра.

– Алло, – сказала Мече тонким, как у девочки голосом, – могу я поговорить с сеньорой Фонсека?

– Я слушаю, – спокойно сказала Мария Алехандра.

– А где находится ваш муж, сеньор Себастьян Медина?

– В клинике, разумеется, – немного удивлённым тоном произнесла Мария Алехандра и тут же добавила: – А кто вы, сеньора?

– Это неважно. Если вы хотите найти своего мужа, то поищите его у своей сестры.

Мече с треском повесила трубку и довольно хихикнула, представив себе, что, в этот момент, должна почувствовать Мария Алехандра. А та слушала короткие гудки и, ощущая убыстрённые удары собственного сердца, с невольным ужасом думала: «Опять! Неужели всё начинается сначала?»

На этот раз попойка получилась весьма основательной. Оба приятеля чувствовали себя несчастными, а потому, выпив первую бутылку виски, не остановились на этом и принялись за вторую. Рикардо, который принимал Фернандо у себя, жаловался другу на холодность и неприступность Пачи, а Фернандо изливал своё горе по поводу таинственного исчезновения Алехандры и полной неопределённости в их отношениях, которая наступила после последней встречи – там, в Париже, в коридоре гостиницы «Золотой век».

– Ты даже представить себе не можешь, как это ужасно, – говорил он Рикардо, держа в руке стакан и невидящим взором, смотря прямо перед собой на фотографию обнажённой красотки с роскошными и загорелыми формами. – Я не знаю где она, не знаю, как она теперь ко мне относится… вообще ничего не знаю, и эта проклятая неизвестность сводит меня с ума!

– Да и у меня положение не лучше, – вторил ему Рикардо. – За всё время нашего знакомства с Пачей у нас не было ничего, кроме одного случайного поцелуя. С тех пор, как она превратилась из Золушки в принцессу, я терплю от неё одни оскорбления. Чем больше я стараюсь, тем холоднее она себя ведёт. Ну, можешь себе представить – после того, как я подарил ей платье за двести долларов и сводил в «Эксцельсиор», она не позволила себя поцеловать даже в щёку! А я просто безумно, невероятно её люблю и каждый день, когда я её не вижу, или не слышу, кажется мне пустым и бессмысленным. Порой я пытаюсь успокоиться и говорю себе – ну что в ней особенного, мало ли в Боготе стройных девчонок с милыми мордашками! И, ты знаешь, когда я иду по улице, то невольно озираюсь на красивых девушек, и мне кажется, что я мог бы изменить Пачите. Но стоит мне только её увидеть – и всё, для меня уже не существует никого другого. Её невозмутимый взгляд сводит меня с ума, а за одно только ласковое слово, я готов отдать ночь с любой другой девушкой! Нет, ну это чёрт знает что! Как можно влюбляться раньше, чем сам внушишь хоть какие-то чувства. И я не знаю, не понимаю, что ей ещё надо – почему она постоянно меня отталкивает? Эти её слова – «ну, хватит» – приводят меня в неистовство. Я готов ползать перед ней на коленях, целовать ей ноги, пожертвовать всей оставшейся жизнью, чтоб только прожить с ней хотя бы один год, месяц, день… Я хочу говорить с ней только о своей любви и нежности, но не делаю это потому, что боюсь ей наскучить, боюсь услышать в ответ – «ну и что, а я-то тебя не люблю!»

– А ты думаешь, она к тебе ничего не испытывает? – вяло поинтересовался Фернандо.

– Не знаю, в том-то и дело, что не знаю! – горячо ответил Рикардо. – Я боюсь об этом спрашивать, боюсь ей что-нибудь предлагать, чтобы не нарваться на очередную грубость или холодность; но иногда она смотрит на меня так лукаво или разговаривает со мной так весело, что у меня появляется надежда – я ей не совсем безразличен. Но проходит день, проходит неделя, мы встречаемся или созваниваемся снова, и вновь я слышу всё те же холодные интонации, вновь она ведёт себя так, словно мы только что познакомились. Хорошо ещё, если она мной играет, а если она вообще обо мне не думает? Представляешь себе, Фернандо, я не хочу никого другого, меня просто тошнит от мысли о других женщинах, и я чувствовал себя последней свиньёй, когда недавно переспал с Карменситой.

– Это той первокурсницей, о которой ты мне рассказывал? – спросил Фернандо.