Тайные убийцы

— Приехали какие-то афганцы, предложили группировке связи в Севилье. А именно — одного человека. Сказали, что он может заняться разведкой и материально-техническим обеспечением, но у него самого не хватит ресурсов провести акцию.

— Имя?

— Он не смог мне его сообщить.

— Один из прихожан мечети сказал мне, что какое-то время назад ее посетила группа афганцев и что имам говорил с ними на пушту.

— Я бы поостерегся объединять эти два фрагмента, пока не получены другие подтверждения, — заметил Флауэрс.

— Какие новости об Абделькриме Бенабуре? — спросил Фалькон. — Похоже, он не в самой высокой группе риска, но получить доступ к его биографии не так просто. В чем тут дело?

— Дело тут в том, что начиная с определенного времени они сами не знают, кто он. Понятно, что это время — конец две тысячи первого — начало две тысячи второго, когда США вошли в Афганистан и режим талибов пал, а его руководство рассеялось. Ты наверняка помнишь, что до одиннадцатого сентября разведсеть США и Евросоюза в исламском мире была очень слабо развита. В последующие годы мы разобрались, кто есть кто на подотчетной нам территории, но существовали — и продолжают существовать — весьма обширные пробелы, чего вполне можно ожидать от закрытой религии, которая покрывает пространство от Индонезии до Марокко и от Северной Европы до Южной Африки. Прибавь к этому трудности идентификации, с учетом одежды и головных уборов, которые носят эти люди, а также растительности у них на лице: биографию бывает трудно сопоставить с конкретным человеком.

— Ты пока мне ничего не сказал об Абделькриме Бенабуре.

— Почему этим ребятам из СНИ так важно, чтобы ты завербовал Якоба именно сейчас, когда ты должен возглавлять самое крупное расследование убийства в своей карьере?

— В СНИ думают, что они могут откопать что-то еще крупнее.

— Например?

— Они не готовы были мне сказать.

— А почему они так думают? Что у них есть?

— Ты ничего не упускаешь, а, Марк? — сказал Фалькон, но Флауэрс не ответил. Мысли его блуждали где-то далеко. Потом он посмотрел на часы, со стуком поставил стакан на столик и заявил, что ему пора. Фалькон проводил его до двери.

— Ты не пытался сам завербовать Якоба Диури? — спросил Фалькон.

— Стоит запомнить, — проговорил Флауэрс, — что он не любит американцев. А кто была та красавица, которая ушла, как раз когда я появился?

— Моя бывшая жена.

— У меня две бывших жены, — сообщил Флауэрс. — Забавно, бывшие жены почему-то всегда красивее нынешних. Подумай об этом, Хавьер.

— С тобой так всегда, Марк. После того как ты уходишь, у меня появляется больше тем для обдумывания. Вот и весь результат твоего визита.

— Я тебе подброшу еще кое-какую пищу для размышлений, — отозвался Флауэрс. — Это СНИ запустило в прессу историю про МИЛА. Что скажешь?

— Зачем бы им?

— Добро пожаловать в мой волшебный мир, Хавьер, — произнес Флауэрс, уходя в ночь.

Он остановился в конце маленькой апельсиновой аллеи и повернулся к Хавьеру, чей силуэт вырисовывался в проеме двери.

— Еще один совет, — сказал Флауэрс. — Не пытайся понять всю картину целиком. Этого не может никто на свете.

19

Севилья

7 июня 2006 года, среда, 04.05

Мануэла лежала в постели одна, пытаясь не обращать внимания на слабое щелканье клавиш ноутбука под пальцами Анхела в соседней комнате. Она моргала в темноте, стараясь не допустить себя до полного осознания ужасной вещи: продажи ее виллы в Пуэрто-де-Санта-Мария, на побережье, час езды на юг от Севильи. Виллу оставил ей отец, и каждая комната в ней была наполнена ностальгией по ее подростковых годам. То, что Франсиско Фалькон не очень любил этот дом и ненавидел всех соседей, так называемое высшее общество Севильи, начисто изгладилось из памяти Мануэлы. Она представляла себе, как дух ее отца корчится в агонии, узнав о предполагаемой сделке. Но другого способа поправить свое финансовое положение она не видела. Из банков перед закрытием уже позвонили ей, осведомившись, где те средства, поступления которых она, по ее словам, ожидала. И ей в голову пришло единственное решение — в четыре утра, в этот час смерти, час расплаты. Агент сказал ей очевидное: севильский рынок недвижимости замер в ожидании. У нее было четыре потенциальных покупателя виллы, и все они то и дело напоминали ей о своей готовности совершить сделку. Но сможет ли она с ней расстаться?