Тайный агент императора. Чернышев против Наполеона

— Без боя сдать Москву! Только явная измена могла бы оказаться ниже сего неописуемого поступка. Слава Богу, что я не подчинен этому старцу.

Всем было известно: Павел Васильевич затаил на Кутузова обиду еще с конца мая, когда сей «старый лис» лишил его чести самому подписать мир с турками.

На самом же деле никакого подвоха там не было. В затянувшейся войне с Турцией русская армия под командованием Кутузова еще в июле прошлого, тысяча восемьсот одиннадцатого, года выиграла сражение под Рущуком, а в октябре — у Слободзеи. Турки вынуждены были пойти на мирные переговоры, но тянули время, зная, что Наполеон готовится напасть на Россию.

В середине мая нынешнего года, когда они все еще торговались об условиях, в Стамбул пришло известие, что к императору Александру приезжал граф Нарбонн, личный адъютант французского императора. Кутузов — тут он действительно проявил и мудрость, и хитрость, изобразил перед турецким султаном вояж Нарбонна как миссию дружбы и убедил его в том, что если уж непобедимый Наполеон стремится крепить отношения с Россией, то ему, побежденному султану, сам Аллах велит делать то же.

Султан согласился. А двадцать восьмого мая, менее чем за месяц до разразившейся на западных границах Российской империи грозы, он повелел своему верховному визирю подписать с Кутузовым мирный договор. Благодаря сему соглашению Россия высвободила для предстоящей борьбы с Наполеоном пятидесятитысячную армию и еще приобрела Бессарабию.

Теперешний главнокомандующий был послан в Молдавию, когда все было там окончено. Но согласитесь, как может чувствовать себя человек, планида которого — греться в лучах чужой — и ратной, и дипломатической — славы? К тому же новый главнокомандующий оказался адмиралом. А известно ведь, как армейцы и флотские издавна ревниво относятся друг к другу.

Однако Павел Васильевич был превосходно образован, долго находился за границею, слыл острословом и обладателем глубокого и острого ума.

Только на какое-то мгновение позволив себе в присутствии царского флигель-адъютанта показать свое отношение к Кутузову, он тотчас взял себя в руки и переменил тему разговора.

Главное, что хотелось узнать от посланца царя, только что побывавшего в войсках под Москвою, каков там дух, не поколеблен ли сдачею первопрестольной?

— Единое чувство владеет нашими воинами — вера в неминуемую победу русского оружия, — сказал Чернышев. — Однако кое-кто выражает и опасение…

— Что — появилась деморализация, признаки пораженчества? — охнул адмирал. — Да быть того не может!

— Ваше превосходительство изволили неверно понять мои слова. Я об опасении — как бы вдруг государь не пошел с французами на мировую. Но, говоря с генералами и офицерами нашей главной квартиры в Красной Пахре, я тут же развеял малейшие сомнения, поскольку доподлинно знаю настроения императора: никакого мира до той поры, пока Наполеон не будет изгнан и справедливо отомщен!

Порадовал царский флигель-адъютант адмирала и весь его главный штаб, после чего вдвоем приступили к делу.

Чичагов сам зачитал привезенную Чернышевым бумагу и еще раз позволил-таки проехаться насчет светлейшего:

— Вот же, милейший Александр Иванович, какой получается раскардаш — его императорское величество уже утвердил строжайшее указание, как и кому действовать предстоит, а Кутузов — нате вам! — шлет мне свое предписание: бросай, дескать, все к чертовой бабушке и поспешай ко мне на выручку!

«Одна война гремит на полях сражений, другая же — в штабах, — ухмыльнулся про себя Чернышев. — Только рано, господа, делить шкуру зверя. Чтобы ее содрать, надо зверя того еще умело обложить да поднять на рогатину!»

Вслух же не преминул отметить:

— Михайла Ларионыч мне засвидетельствовал: письмо к вам он послал ранее моего к нему приезда. Вам же, Павел Васильевич, он просил передать: вы вольны поступать как найдете нужным.

— А чего тут рассуждать? — Чичагов взглянул на полковника бравым орлом: — Как и предписывает оперативный план, выйду к Березине! Но пока есть еще время, имею в виду пощипать возле Буга австрийский корпус князя Шварценберга.

Дунайская армия после мира с турками уже отошла из Молдавии и теперь находилась у границ Варшавского герцогства.

— Взгляните на карту, полковник. Вот — Брест-Литовск. А на той стороне — шварценберговы силы, призванные охранять коммуникации Бонапарта. Но он, австрийский князь, частенько переходит Бут, чтобы поживиться разбоем в наших западных губерниях. Тут бы ему — крепенько по рукам, а? — Очи адмирала и впрямь сверкнули, как у молодого орла.

«Неужто все складывается так, как я и предполагал? — спросил себя Чернышев. — До Варшавского герцогства — рукою подать. А там — в нескольких переходах — Висла и сама польская столица! Но нет, еще надобно погодить, не в лоб, а обходным маневром повлиять на командующего».

— Удачно вы, Павел Васильевич, расположились со своею армиею, — склонился над картою Чернышев. — Здесь, как вы справедливо указали, — Буг, через него — дорога на Варшаву. А еще ниже, южнее, — Галиция и сама Австрия.

Адмирал весь собрался, подтянулся.