Тайный архив Корсакова. Оккультный детектив

Угол кабинета за рабочим столом у окна был весь в брызгах крови. Она же, как подсказывало видение Корсакова, пропитала персидский ковер на полу, застыв хрусткой коркой. Часть книг из шкафа и вещей со стола были в хаосе разбросаны вокруг – жертва металась по кабинету под градом ударов, но, похоже, очень быстро утратила возможность сопротивляться. Постольский извлек из папки лист осмотра места преступления и зачитал вслух:

– «По освидетельствовании всего тела врачом Красовским установлено, что убитому нанесены удары, по характеру сходные с наказанием шпицрутенами. Врач показал, что нанесено было никак не менее трех тысяч ударов, однако состояние тела не позволяет ему установить точное число. Кожа на спине и руках покойного багрового цвета, покрытая лоскутами изрубленного мяса и запекшейся крови. Следов сопротивления установить не удалось. Рядом с телом был обнаружен 4,2-линейный револьвер системы Смита-Вессона, вероятнее всего принадлежавший покойному. Выстрелов из него, очевидно, не проводилось, поскольку все патроны были найдены в барабане, а офицеры и учащиеся звука выстрелов не слышали. Полагаем необходимым отметить, что дверь кабинета была заперта изнутри, следов взлома не обнаружено, столь же необыкновенным представляется отсутствие в помещении предмета, коим могли быть нанесены подобные раны».

– Ну, с запертой дверью мы уже разобрались, – продолжая осматривать кабинет, констатировал Корсаков. – Что, правда, не объясняет, как генералу могли нанести несколько тысяч ударов палкой. Батальон солдат в кабинете не поместится. Один человек, полагаю, не способен так избить жертву – просто сил не хватит, да и время на это требуется. Экзекуция бы длилась не один час. Действительно любопытно…

Он подошел поближе к окну, стараясь не наступать на засохшие кровавые лужи, и внимательно огляделся.

– Я читал подобную историю, – подал голос Постольский. – У господина Эдгара По. Там тоже было убийство в запертой комнате. Оказалось, что совершила его обезьяна, прятавшаяся в дымоходе. Орангутан, по-моему!

– Ну, дымохода я в кабинете не вижу. Да и единственный человек, которому мог бы желать смерти орангутан, – это «Американец» Толстой, – Владимир весело фыркнул, довольный собственной шуткой, но наткнулся на непонимающий взгляд Павла. – Забудь, случай занятный, но для другого раза. Да и мертв его герой уже лет сорок [37]… – Корсаков осекся – его привлек блеск на полу. –  У окна лежит разбитый бокал. – Владимир нагнулся и принюхался. – Запах почти выветрился, но угадывается арманьяк. В осмотре указано, где нашли пистолет?

Постольский зашелестел бумагами:

– Да, на полу, недалеко от бокала.

– Значит, мы можем предположить, что в момент нападения генерал стоял у окна. Он обронил бокал и, очевидно, пистолет, а затем отшатнулся от окна к шкафу, где его и настиг убийца. Судя по беспорядку, Сердецкий пытался подняться, схватившись за шкаф и стол, но снова был опрокинут на землю. Это какой силищей надо обладать, чтобы так быстро лишить человека возможности сопротивляться?

– Значительной, – голос, раздавшийся от дверей кабинета, заставил Корсакова и Постольского вздрогнуть. – Простите, не хотел вас напугать.

У порога стоял добродушного вида полноватый офицер небольшого роста с седыми редеющими волосами и красноватыми глазами.

– Позвольте представиться. Красовский Алексей Осипович, старший врач училища, к вашим услугам. Ваши коллеги привлекли меня к осмотру бедного Ивана Павловича.

Корсаков и Постольский поочередно представились.

– Значит, это вы заключили, что генерал Сердецкий был забит шпицрутенами? – спросил Владимир.

– Именно так. Я ведь военным врачом служу с 1843 года, еще до приказа по военному министерству об отмене телесных наказаний [38], поэтому, увы, насмотрелся на подобное с лихвой и ни с чем не спутаю, уж поверьте.

– Но как человек может получить несколько тысяч ударов прямо здесь, в кабинете?

– А вот этого не могу знать, простите покорно, – ответил Красовский. – Только прошу вас поверить, что ничем иным, кроме как прогоном сквозь строй, такие раны не нанести. Загадка сия велика. Вы вот спросили про силу нападавшего. Это я могу вам сказать – даже самые стойкие не выдерживают более шести тысяч палок зараз. Судя по ранам, сохранившимся на более нетронутых частях тела, удары наносились весьма тонким прутом. Несмотря на свой возраст, Иван Павлович был крепким стариком, как и подобает военному. Богатырского телосложения, если позволите. То, что он так быстро утратил способность к сопротивлению, означает, что удары были необычайно сильными и быстрыми.

– Благодарю за ваши знания, Алексей Осипович, – уважительно кивнул Корсаков.

– Да что вы! – смущенно махнул рукой врач. – А теперь, если вас не затруднит, давайте покинем кабинет. Николай Сергеевич послал за вами и будет страшно сердит, если я не смогу уговорить вас уйти. Вы же увидели все, что хотели?

Корсаков еще раз внимательно обвел глазами кабинет, но не встретил ничего, за что бы мог зацепиться взгляд. Он переглянулся с Постольским, однако жандарм только пожал плечами.